Шрифт:
Я жду комментария от Вовы, но он молчит, буравит меня взглядом, а потом неожиданно выдает:
— Значит, Инесса правильно разыграла эту партию, — слова звучат очень холодно, даже зло.
— Что? — хмурюсь.
— Она пошла к тебе, потому что в отношениях с Германом ты слабое звено, которым можно манипулировать с помощью ребенка, Тамила. С Германом эта манипуляция не прокатит. Не поддавайся на нее.
— Не ожидала от тебя такого… цинизма.
Это правда было очень неожиданно.
— Я просто смотрю на все со стороны. И вижу то, чего не видите вы под влиянием эмоций, хотя я уверен, что Герман знает Инессу и просчитал ее. Готов дать руку на отсечение, что даже если ребенок есть, он никогда не женится на Инессе. Будет поддерживать ребенка, но не более.
— В любом случае, это не твое дело. Прости… Мы сами разберемся, — поднимаюсь с лавочки.
— Ты только горячку не пори, Тамила. Ты женщина рассудительная, но как только дело касается Германа, что-то в твоей голове необъяснимое происходит.
— Любовь — страшная сила, — бормочу, глядя в пустоту. — Отвези меня домой, пожалуйста.
Едем в тишине. В этой же тишине Вова провожает меня до квартиры, мы коротко прощаемся. Я падаю на кровать без сил, нет желания даже раздеться.
Утром, едва рассвет забрезжил на горизонте, просыпаюсь. Сон всю ночь был беспокойный, я чувствую себя разбитой. Встаю с постели и поднимаю с пола сумочку.
Ночью я совсем забыла написать или позвонить Герману, а сейчас понимаю, что мой телефон выключен. Ставлю его на зарядку и тут же получаю несколько сообщений о пропущенных вызовах: Герман, мама, Ирма.
От Германа висит непрочитанное сообщение. Открывать его боюсь, но это глупо, поэтому я нажимаю на значок конверта.
«Это не повлияет ни на что. Я все равно люблю тебя».
К сожалению, это ложь. Ребенок повлияет, уж мне ли не знать.
Глава 41. И я тебя
Тамила
Сегодня понедельник, начало рабочей недели, а я впервые за очень долгое время чувствую себя разбитой в хлам.
Пока телефон заряжается, я шатаясь иду в ванную комнату. Включаю холодную воду в надежде прийти в себя, но под ледяными каплями становится только хуже.
Мое лицо в зеркальном отражении пугает меня: бледное, как мел, только щеки горят. Глаза сверкают нездоровым блеском.
Класс. Вот заболеть мне не хватало только для полного счастья.
В аптечке нахожу градусник, возвращаюсь в кровать и кутаюсь в теплый халат. Через несколько минут градусник показывает тридцать девять.
Тру точку между бровями, потому что начинает пульсировать в голове, и прикрываю глаза. Сама не замечаю, как снова уплываю в сон, а когда опять открываю глаза, солнце уже вовсю заливает спальню.
Хватаюсь за телефон — уже больше девяти утра. Проспала все. Но в любом случае сегодня мне не стоит показываться на работе.
Снова перевожу взгляд на дисплей: Герман звонил три раза, вижу пропущенные от него. Телефон-то я включила, а вот звук нет.
Только тут до меня доходит, что Эми ко мне не заходила. И вообще я не слышала ничьих движений в квартире.
С трудом поднимаюсь, иду к дочери в комнату и распахиваю дверь.
На кровати дочери кокон из одеяла. Торчит только ее макушка, волосы свисают до пола.
— Эмилия, — нахожу ее плечо и толкаю аккуратно.
Со стоном она выпутывается и поднимает на меня такой же блестящий взгляд, как и у меня.
— Мамуль, — ее голос хрипит, — у меня будильник звонил, но я не смогла встать, отключила его. Можно я сегодня побуду дома? Пожалуйста?
Эми у меня никогда не врет насчет своего самочувствия, поэтому если она говорит, что ей нехорошо, значит, так и есть.
Трогаю ее лоб. Как и ожидалось, он горячий.
— Эми, кажется, мы заболели, — констатирую невесело. — Я сейчас принесу жаропонижающее.
— Хорошо, мамуль.
Нахожу в себе резерв сил и иду искать в аптечке нужные препараты. Выпиваем с Эмилией таблетки и снова расходимся по своим комнатам.
— Выходи, как только почувствуешь себя лучше, — прошу дочь.
В спальне снова залезаю под одеяло и сжимаю телефон в руке.
Надо звонить. Оттягивание неизбежного не выход.
Герман отвечает, едва у меня в трубке начинает идти первый гудок.
— Тамила.
— Привет.
— Что с голосом?
— Гер, мы с Эмилией заболели. Обе проснулись с температурой.