Она затуманенным взглядом глянула в лицо русала, снова нырнув под воду и уже без всяких прелюдий примкнула к раскрытому анусу губами, пройдясь по мягким внутренним пластинам, добавила второй палец, нетерпеливо, но осторожно растягивая напряженные мышцы. Снова — стон на границе с блаженным воем, и Аркана уже не отдавала себе отчёта в том, что делала. Вылизывала нежную плоть, чувствуя языком шероховатости чешуек, свободной рукой наминала возбужденный член, легко царапая ноготком скользкую от смазки головку. Белесая жидкость невесомыми каплями расплывалась по воде.

Лотта резко вынырнула, хватая ртом воздух и пытаясь отдышаться. Но работой осталась довольна: под пальцами чувствовала возбужденный анус, омежий член обмяк после оргазма, а сам Арти блуждал где-то на границе реальности и заоблачного удовольствия. Но министр долго отдыхать не дала — резко вынула пальцы с глухим хлюпанием и раздвинула ноги, опираясь ладонями о худую грудь. Блеснула глазами, войдя одним быстрым точным движением. Чешуйчатая плоть сжала клитор, и русал выгнулся в спине, громко застонав, и его хвост снова обвил лодыжки леди Арканы.

— Посмотри на меня, Арти, — прошептала Лотта, обнимая ногами его бёдра и толкнувшись внутрь. Вода мягко ласкала тела. — Я люблю тебя, — снова выдохнула она, протискиваясь глубже, пока не ощутила задницей холодную чешую, крепче обвила хвост ногами, прибив русала к береговым камням.

Сверкали водоросли, тревожилась вода, и разносящиеся эхом стоны омеги пронзали тишину подземных пещер. А день клонило к полудню.

9. Наперегонки с ветром

Лотта перебирала серебряные волосы уснувшего прямо на прибрежных камнях русала. Тот сложил голову на согнутые локти, а хвост опустил в воду, и чешуя мягко переливалась в искусственном свете ламп. Он был красив даже со своей болезненной бледностью и тощими руками, даже с истерзанным шрамами хвостом. Министр тяжело вздохнула, опустив руку в воду и оглаживая длинные рубцы, идущие вдоль чешуйчатого хвоста. Это республиканцы его так искалечили сетями, которыми вылавливали атлантинов. Арти плакал первые ночи, забившись в дальний угол купален, куда его поместили на первое время в доме Арканы. Лотта тогда сидела возле дверей, слушая прерывистые всхлипы, и тихо-тихо говорила, что она защитит его ценою всего. Подходить было нельзя — предыдущие девять научили, что жалость — это последнее, что могла проявить Лотта. История каждого омеги министра Арканы по-своему печальна и удивительна. Здесь нет места идеальным наложникам, капризным и высокомерным, каждый из рабов Лотты пережил трагедию, каждый пережил полную слёз ночь, и в этом нет ничего постыдного. Из этого, напротив, рождается сила.

Время клонило к обеду, это Лотта знала, поэтому она осторожно, чтобы не создавать лишнего шума, поднялась на ноги, скользнула нежным взглядом по сопящему русалу и торопливо зашагала прочь. Одежда, намокшая на сыром теле, стесняла движения, но Аркана прекрасно помнила, что ей нужно проведать конюшни и безотлагательно подготовить документы на продажу степней. Вчера она нашла время заглянуть в интерактивные списки, составленные Виком, поэтому прекрасно знала, что для поездки в Гиган готовы пять взрослых ездовых степней. Альфа покинула подземные пещеры, устремляясь к лифту, но пока не захлопнулись автоматические створки, обернулась, мысленно обещая Самарту, что вскоре начнёт воплощаться в жизнь проект «водяных троп», поэтому недолго ему здесь томиться. Леди протяжно вздохнула, заходя в кабинку и выбирая второй этаж поместья. Так или иначе сначала придётся переодеться.

В предобеденное время в жилом крыле дома было спокойно и тихо — наложники сейчас были заняты своими делами. Аркана сморщила нос, когда уловила сладкий запах течки, и торопливо направилась в сторону своих покоев, клянясь не нарушать прописанный в голове план, иначе так она точно ничего не успеет. Но она так наскучалась, что уже сомневалась в эффективности этого самого плана. Хотелось разорваться, чтобы обласкать всех, так трепетно, так нежно. Вспомнилось, что Олли ждет её сегодня тоже, и от этого сердце сладостно затрепетало. Сахарец, по словам доктора Неццу, был психически неуравновешенным, и Лотта это прекрасно видела. После того побоища у наложника навсегда остался страх перед мужчинами. Во время осмотра в доме Арканы врач также сообщил, что Олли не раз и не два был изнасилован на его родной планете. Лотту это не удивило — она была наслышана об агрессивности альф с планеты Саха, а потом, когда впервые наведалась к рабу после покупки, и сама в этом убедилась — на его теле не было живого места: незаживающие шрамы, кровавые синяки, глубокие укусы… От воспоминаний передёрнуло, и Аркана едва не остановилась на лестнице, когда перед глазами скользнула картинка жестоко разорванного ануса. Но сейчас Олли ей улыбается, тянет руки, зарываясь в её волосах, и это поистине лучшие моменты. Лотте никогда не стереть те ужасы, которые пережил её наложник, но дарить любовь она никогда не перестанет.

Из-за травмы альфа никогда больше не наведывалась к нему без приглашения, даже если очень хотелось. Он сам должен разрешить, показывая этим, что готов принять её заботу и забыться. Таково негласное правило.

Леди в несколько прыжков преодолела промежуточную лестницу между этажными плато и оказалась в родном крыле. Нужно переодеться в рубаху и ездовые штаны, а так же не забыть подарок для Вика, она ведь вчера так и не вручила сапоги, которые прикупила на Коурге. Лотта тихо вздохнула, настраиваясь на нужный лад и пытаясь отодвинуть страшные воспоминания в самый дальний уголок сознания. Она ведь вся такая — переживает судьбу каждого раба, словно свою собственную. Так было с истерзанным Олли, чуть не сгоревшими заживо близнецами, искалеченным Самартом. Лотта не была пацифисткой, но и захваты новых территорий она не одабривала, по её мнению методы, которыми пользуется Республика — первобытны и излишне жестоки. Она видела корень всего, что только можно, посещала рабские бараки, захваченные планеты, но понимала, что война этому миру необходима, но… Аркана верила, что однажды сможет поспособствовать уравнению прав пленных и республиканцев. Однажды…

— Госпожа, — от голоса Коула она вздрогнула, переведя растерянный взгляд на микитийца, который стоял около её кровати, меняя бельё, о котором она совсем забыла. Через браслет она послала ему сообщение, но всё это происходило в промежутках между завтраком и визитом к Самарту, поэтому совершенно вылетело из головы.

— Спасибо, — она благодарно кивнула, шмыгая к шкафу и выуживая из него рубаху и чёрные брюки. В конюшнях она должна быть через двадцать минут, поэтому стоит поспешить.