— У-у, — поморщился змей, всё ещё вздрагивая от недавнего оргазма. — Не смейте меня целовать после этого.

— Где не сметь? — невинно спросила Аркана, нагибаясь обратно к паху. — Здесь? — она облизнула возбужденный анус, трепетно расцеловав напряженную звёздочку мышц, и подхватила скользнувшего с кровати Нико под колени, возвращая обратно, а то бедолага от удовольствия совсем расслабился, даже в лежачем положении не держится.

— Здесь… — Эхом повторил Нико, захлебнувшись слюнями, и потянулся к Лотте, неловко царапнув ногтями по её плечам. Альфа фыркнула, закинув толстую косу куда-то за спину, и примкнула губами к жаркой плоти, скользнув языком внутрь, и змеиный принц едва ли не заплакал от переизбытка чувств. Сколько уже она его так ласкала, а реакция всё как в первый раз. Министр грустно вздохнула, обдав горячим дыханием анус, и оттянула пальцами кожу, давая себе простор.

Лагуррцы создания хладнокровные, поэтому в первое время Нико долго приобщался к её теплу, и его считая чем-то сверхъестественным, но потом пришёл к тому, что жар альфы ему нравится почти так же, как и её дикие поступки и желания. Змеиный принц тянулся к её свету, греясь о её любовь. И Лотта могла заверить, что это стоило расцарапанного в первый день лица и громких выкриков о ненависти. Так уж случилось, что министр платила за своих наложников больше, чем две тысячи наличными.

Леди обласкала его пальцами, аккуратно поглаживая изнутри, попутно выцеловывала бедра и согнутые колени, даруя то самое тепло. На Лагурре народ был жесток, доктору Неццу пришлось хорошенько постараться, чтобы залечить едва ли не разорванный кишечник, благо республиканцы не поскупились на нападения, и сына вождя пленили как раз во время обучающего акта, грозящего обернуться трагедией. Так рассказывал Грэг, выцепив для министра Нико из лап какого-то генерала, — Лотта уже и не помнила его имени, — который собирался сделать из змея трофейное чучело, перед этим хорошенько поимев.

Сморгнув воспоминания, альфа глянула на стонущего невольника, подмечая, что выглядел он весьма довольным, и заулыбалась сама, чуть отстранившись, чтобы стянуть с себя брюки и рубаху, в которой оставалась по сей миг. Она не знала, что бы делала без них всех, без Нико в том числе. Это так страшно — иногда думать о том, что леди никогда бы его не повстречала.

В порыве нежности она метнулась к его лицу, всё-таки запечатлев на его губах долгий поцелуй, почти что молящий, полный любви.

— Сделали это, да? — проворчал Нико, а в следующей мгновение сам притянул её к себе, заставляя осесть на себя, и глянул внимательными змеиными глазами прямо в лицо. — Я тоже люблю вас, госпожа, — выдохнул омега, заправив прядь выбившихся волос ей за ухо, и в неловкости своей потянулся за новым поцелуем, обвив её талию ногами.

Вот так они и жили в прекрасном созданном руками Лотты мирке в попытках избавиться от прошлого и дать волю настоящему.

Лотта с хлюпаньем разорвала поцелуй, чуть виновато взглянула на Нико, расправив плечи, и поводила бедрами, почувствовав как дрожь от налитого кровью клитора прошла до самых висков. Опустила взгляд на вожделеющий анус, закусив губу от вида разработанной мягкой плоти, и опустилась на колени, предвкушая волну удовольствия, готовившуюся захлестнуть её с головой.

Невольник тут же напрягся, это Аркана видела по поджавшимся пальцам ног, и тут же нашла его ладонь, крепко переплетая её со своей. Он постоянно ожидает боли на протяжении этих четырёх лет. Некоторые раны нельзя зашить так просто, и Лотта хорошо это понимала, но всё равно не теряла надежды. И не потеряет никогда.

Она качнулась на пробу, лишь слегка проведя клитором по ягодицам, взглянула на Нико, не сводящего с неё взгляда, и когда он выдохнул, Лотта толкнулась, мягко проскользнув меж разомкнувшимися стенками чешуйчатой плоти. Наложник взвыл, прогнувшись в спине едва ли не до хруста в позвоночнике, и альфа наклонилась, расцеловывая пальцы его руки, которую продолжала сжимать.

— Только помни, сладкий, что если будет больно, ты говоришь об этом, да? — напомнила Лотта, сдув со лба выбившуюся прядь, и толкнулась, войдя глубже. Нико шумно выдохнул, но кивнул, придерживая свои ноги. Леди сосредоточенно нахмурилась, прислушиваясь к дыханию омеги, и прошлась губами по шелушащимся икрам в успокаивающем жесте.

— Всё нормально, — рыкнул наложник, намекая, что слабые покачивания Арканы совсем не то, что он от неё ожидал. Министр широко ухмыльнулась, поймав его вызывающий взгляд, и наполнила его всего без остатка; её раскрытые половые губы шлепнулись о его ягодицы в мокром хлопке, и Нико закинул голову, издав головокружительно-протяжный стон. Клитор заныл от сжимающей тесноты, и Лотта задвигалась усерднее, виляя бедрами в диком танце.

Омега под ней гортанно стонал, хватаясь то за простыни, то за её руки, но не противился, не отстранялся, только кривил губы, пытаясь насадиться ещё больше, чтобы альфой был достигнут тот самый пик. Леди жарко выдохнула, немного сменив угол проникновения и закинув его ноги на плечи. Воздух горел, и восковая фигурка плавилась, исходя блаженными стонами. Любоваться полными слёз зелеными глазами и тонкими струйками слюны, вытекающими из раскрытого омежьего рта, можно вечно, и Лотта жадно впитывала этот образ. Во время течки омеги Лагурры испускают привлекающий аромат, только вот альфе с Сэйки этот запах не казался таким уж и привлекательным — Нико это очень заботило. Он, бывало, даже истерику закатит по поводу того, что всё это неправильно, и расовое различие противится тому, чтобы Лотта его любила.