Всего в тылу было признано возможным выделить только около сорока тысяч человек на всю страну (в том числе из Московского военного округа – до пятнадцати тысяч человек). Военные округа обосновывали свой отказ вследствие «производящихся ныне формирований обозных батальонов, и значительных размеров гарнизонной службы». Между тем к 8 февраля в переменном составе запасных пехотных полков, расположенных внутри страны, находилось 1 403 415 чел. (в том числе 428 693 – треть – в Московском военном округе). Иными словами, командующий Московским военным округом генерал И. И. Мрозовский, отвечавший за подготовку и передачу фронту резервов, не смог оценить пользы солдатской работы в народном хозяйстве страны в периоды посева и уборки урожая. Правда, аналогичным образом поступали все командующие, а не один только Мрозовский. А перспективы были солидные – из почти полумиллиона резервистов все-таки, наверное, можно было в период сбора озимых передать сельскому хозяйству побольше людей, нежели пятнадцать тысяч военнослужащих.

Во-вторых, крестьяне получали денежные ссуды на покупку семян и хлеба в случае его нехватки. В частности, за первый год войны продовольственная и семенная помощь сельскому населению по некоторым губерниям Центральной России, входившим в состав Московского военного округа, составляла следующие цифры:

– Владимирская губерния – 80 000 рублей,

– Калужская – 565 000,

– Смоленская – 350 000,

– Ярославская – 790 000,

– Тамбовская – 150 000,

– Тульская – 933 000,

– Московская – 1 080 000,

– по России в целом– 30781 883 рубля [311] .

Богатая Москва, понятно, сумела оказать существенную финансовую поддержку своему населению, и московские крестьяне получили больше всего денежного вспомоществования. Но также можно видеть и громадную разницу между в принципе-то равными губерниями – туляки и ярославцы почти догоняют Москву, а тамбовчане и особенно владимирцы – существенно отстают. При этом действительно условия равные: в первой группе Тульская губерния, производящая зерновые, но такая же и Тамбовская; Владимирская губерния – потребляющая (то есть ввозившая хлеб, ибо своего не хватало) и такая же – Ярославская. Власти разных губерний по-разному подошли к задаче поддержки вверенного им сельского населения.

Наконец, согласно Закону о воинской повинности 1912 года, семья фронтовика, содержавшаяся его трудом, получала специальное пособие – так называемый паек. Это фиксируемая с учетом инфляции денежная сумма, учитывавшая рыночные цены на минимальный продуктовый набор. Паек солдатским семьям в военное время на каждого члена семьи (детям до пяти лет – в половинном размере) в месяц составлял:

– мука – 1 пуд 28 фунтов (около 26 кг),

– крупа – 10 фунтов (4 кг),

– соль – 4 фунта (1,6 кг),

– постное масло – 1 фунт (409,5 г).

Средний размер казенного пособия составлял 2-2,5 рубля в месяц на каждого члена семьи. Бесспорно, цифры небольшие. Однако паек давал главную гарантию: от голода, грозившего семьям окопников. Всего за время войны семьям запасных было выплачено в качестве пособий 5 715 млн руб. [312] , что составляло примерно одну пятую бюджета страны. Эти деньги – государственные. Однако в начале войны, когда казалось, что боевые действия продлятся недолго и война скоро закончится победой над немцами и их союзниками, органы местного самоуправления также оказывали финансовую помощь семьям солдат. Приведем небольшую таблицу, чтобы иметь возможность сравнения государственной и местной помощи в первый год войны (затем «пояса затягиваются» и местная помощь практически прекращается, так как денег на все категорически не хватало). В частности, по выплатам пособий семействам нижних чинов в губерниях Московского военного округа (плюс сравнение с имперской столицей) исчисляются такие цифры [313] :

Таким образом, всего в России местная помощь в городах исчислялась суммой немногим более чем в четыре с половиной миллиона рублей. Почти два миллиона из них дал Петроград, что понятно – столица страны. Однако Москва на втором месте с суммой почти в миллион. Две столицы вместе взятые дали больше половины всей городской помощи по пятидесяти пяти губерниям Европейской России. При этом небольшую сумму выделило еще и московское земство, а вместе это уже более миллиона рублей.

Следует сказать несколько слов и о других общественных начинаниях москвичей. Начало войны вообще внушало только оптимизм. Это – и масса добровольцев (в том числе известные граждане, деятели науки и культуры, студенты столичных вузов), благотворительные пожертвования (в Москве проживало немало крупных предпринимателей), участие образованной общественности в различных мероприятиях оборонного характера.

Так, Московское общество сельского хозяйства, в рамках которого действовали различные комитеты, в том числе Комитет скотоводства, не только проводило агрономическую, просветительскую, землеустроительные работы, но и способствовало смягчению продовольственного кризиса. Ведь постепенно повышались цены и дорожала жизнь. Объединение граждан страны и жителей Москвы, в частности, позволяло смягчать объективные трудности. Также в годы войны в Московском регионе успешно действовали различные просветительские общества. Например, Московское общество распространения сельскохозяйственных знаний. Членами общества проводились сельскохозяйственные чтения в запасных полках и бригадах, повышая тем самым уровень крестьян в солдатской форме. Лекции и целые специальные курсы по агрономии читались в лазаретах, питательных пунктах, в организациях инвалидов войны.