Бамс! Мягкий удар крылом не причинил боли, но свалил меня в траву. Ураган вытянул шею, как будто проверял, осталась ли я цела, убедился в этом, взмахнул крыльями – и был таков. Продолжая лежать среди зарослей лисохвоста, я с открытым ртом наблюдала за тем, как грифон превращается в точку в небе.

Поупражнялась…

Надо мной появилось лицо Силвейна. Хитрое-прехитрое.

– Это вы его заставили улететь с площадки! – догадалась я.

– Ни в коем случае, – синие глаза стали невинными, как у младенца. – Это противоречило бы моей цели – ты должна научиться обращаться с грифонами, и чем быстрее, тем лучше. Урагану просто надоели твои неумелые попытки его оседлать. И учти, что он еще по-доброму к тебе отнесся, потому что ты его задобрила в самом начале. Если бы тебе пришлось, как всем студентам, учиться летать на собственном грифоне, то он бы царапался и клевался, не желая непонятно зачем взваливать себе на спину тяжесть.

– Закат не такой, – буркнула я.

– Ты понятия не имеешь, какой он, и не будешь иметь, пока не наладишь с ним ментальную связь и не начнешь пытаться его оседлать. А для этого нужны…

– Медитации, – простонала я.

– Да! – просиял преподаватель. – Ну что, возвращаемся в академию и завтра начинаем с азов, а не прыгаем сразу к удручающему концу?

Я кисло посмотрела на протянутую мне ладонь. Подозрение, что Силвейн смухлевал и подговорил Урагана поставить меня на место, не отпускало. И все же не признать его правоту тоже было нельзя.

Закат меня не слушался. Моменты, как в тот летний день в авиарии, когда малыш подчинился приказу и не стал набрасываться на Силвейна, можно было пересчитать по пальцам, а ведь я посещала грифоненка каждый день. Что же будет, когда я в самом деле попытаюсь его оседлать…

Я со вздохом схватилась за сильную мужскую руку.

– Медитации так медитации…

Уже в своей комнате, лежа в кровати и собираясь спать, я вдруг вспомнила раздражение Силвейна из-за того, что порывисто обняла Урагана. Он тогда еще сказал что-то вроде того, что грифону понравилось, как я его называю. Только вот я не припоминала, чтобы озвучивала восторг перед Ураганом вслух. Странное дело…

Но я слишком устала, чтобы зацепиться за эту мысль и обдумать ее. А на следующий день, конечно же, уже ни о чем не помнила.

После нападения Забавы и первого занятия с Силвейном дни начали стремительно перетекать один в другой. На рассвете и даже до восхода солнца мы с Хоэлом под вопли Куланна бегали туда-сюда вниз и вверх по склону Облачных вершин. Потом шли лекции, семинары и прочее, что стояло в общем расписании курса.

Перед закатом мы занимались с Силвейном, и это была самая интересная часть дня. Попечитель постоянно подтрунивал надо мной, но вскоре я научилась понимать, что за всеми его шутками на самом деле стоит забота. Когда на лекциях или тренировках, выбирая меня целью, шутил Хит – там явно чувствовалась злоба. Когда это делал Силвейн – он всегда желал меня о чем-то предупредить, и получалось у него как-то по-доброму.

Это было ясно хотя бы по тому, что он ни разу не отменил занятия. Даже когда его заваливало другими делами, а случалось это достаточно часто. То кто-нибудь из старшекурсников приходил к нему с вопросами, как выполнить домашнее задание, то вызывал к себе ректор, то прибегали из Вайля с какими-нибудь приглашениями. Ведь Силвейн, пусть и был преподавателем, оставался герцогом. Я была страшно удивлена, когда узнала, насколько высок у него титул. С таким бы в столице сидеть да горя не знать…

После медитаций и пространных бесед с покровителем меня ждала Мади. Мы жили в одном корпусе, и тут уж точно никто не стал бы злословить насчет того, что две девушки-однокурсницы собираются под ночь в одной комнате, забираются с ногами в кровать и спорят о том, как выполнить тот или иной пункт в домашнем задании.

Я бы с радостью сказала, что мы с Мади подруги, но пока сомневалась в этом. Она удивительно мало распространялась о своей личной жизни и убеждениях, сникая каждый раз, когда об этом заходил разговор, или переводя тему. Как будто бы она сюда поступила не от хорошей жизни и на самом деле не считала знания самоценностью. Впрочем, я не теряла надежды, что однажды Мади еще разоткровенничается. Прошло-то ведь всего ничего – месяц!

Да, действительно, незаметно теплый сентябрь сменился промозглым октябрем. На вершинах начали жухнуть трава и облетать листья, а холодными ночами даже выпадал снег, неуместно смотревшийся на еще цветущих клумбах и зеленых ветвях.

Дни становились короче. Облако, окутывающее Орлиную Голову, густело, спускалось все ниже и все раньше.

Мы с Силвейном еще несколько раз поднимались на тренировочную площадку возле гнезд. Нитей в тумане я больше не видела. И хотя Венец мне ни разу после нападения Забавы не навредил, с наступлением темноты я начинала нервничать и скорее бежала домой.

Домом теперь считалось студенческое общежитие. Там я захлопывала за собой дверь, отрезая щупальца тянувшегося за мной тумана, и мчалась сразу к Мади, где мне становилось спокойнее. Во многом потому, что подруга с ходу принималась болтать об учебе, не подозревая о моих страхах.

Пожалуй, мне нравилось так жить. Я плохо высыпалась, зато с головой погружалась в новые знания, открывавшие для меня целый мир, и потому не замечала косых взглядов. Если те вообще были, конечно. Мы с однокурсниками постепенно узнавали друг друга, и стены между нами ломались. Дети аристократов внезапно для себя обнаруживали, что мы с Уином ничем не отличаемся от них – ну, если не считать того, что умных слов знаем чуть меньше.