— На полотенце, вытрись, и разотритесь! — скомандовал командир. — И давай быстрее! — и он был прав, так как вне воды было ужасно холодно.

— Примешь спиртику, грамм 50 для сугреву? — спросил командир Николая, а когда тот отказался, сказав, что ему не холодно, протянул фляжку. — Тогда сполосни лицо пресной водой, от соли, — что Николай и сделал, а затем вытер лицо полой полушубка.

Многоголосый шум из баржи продолжался, и Николай предложил командиру, что теперь, прежде всего, нужно связаться с обитателями баржи, но как это сделать при таком шуме — он даже не представляет.

— А это мы сейчас устроим, — согласился командир. — Старшина! — скомандовал он, — а ну-ка, врежь из нашей «Душеньки» по-над баржей, и постарайся попасть вон в те доски, которые торчат сверху.

И старшина врезал из «Душеньки», то есть пулемета ДШК так, что из досок полетели щепки, а многоголосый шум тотчас затих.

— «Какая точность стрельбы», — подумал, изумившись, Николай, — «и катер и баржу качает, а он попал точно в цель».

— Что и требовалось доказать, — констатировал командир. — Эй, на барже! — продолжил он, теперь уже в рупор, — отзовитесь кто-нибудь! А затем повторил свой призыв еще раз, и еще, но никто не отзывался.

— Да они же не понимают русского языка! — воскликнул Николай.

— Да, проблемка, — согласился командир, — и что же будем делать? Попробуем по-другому. Эй, Гайнутдинов, — позвал он в ларингофон, — ты своего татарского языка еще не забыл?

— Нет, конечно, товарищ командир. Как можно?! Как же я пойду к невесте свататься, если скажу что-нибудь неправильно?! Ведь выгонят с позором!

— Тогда поднимайся сюда, вылезай из трюма.

— Да я же при машине, не имею права.

— Давай, давай, вылезай! Вот тебе рупор, давай, обратись к обитателям вот этой баржи на своем родном языке, скажи что-нибудь.

— А что сказать-то?

— Да любое, давай, не тяни!

И Гайнутдинов что-то сказал, а потом повторил. Но ответа не последовало.

— А что ты сказал? — спросил командир.

— Я сказал, чтобы выходили, будем кушать бешбармак, любимое татарское кушанье. Никто не откажется.

— Ну, повтори еще раз!

И Гайнутдинов повторил, но ответа не было. Был слышен лишь шум ветра и двигателей катера, работающих на холостом ходу.

Да, никто не отзывался, и тогда Николай попросил рупор у командира катера: — Дай, попробую на английском языке.

— А ты можешь?

— Да, могу, немного, попробую. И он продолжил: — Hey, on the barge, does anyone speak English? (Эгей, на барже, кто-нибудь говорит на английском языке?)

И тотчас послышался ответ: — Yes, I speak English. (Да, я говорю на английском языке). — Я американец, летчик, капитан американской морской авиации, мой самолет сбили японцы, меня зовут Энди Тумми. А вы русские? Заберите меня, пожалуйста, к себе. Эти китайцы — хорошие парни, но они едят чеснок и еще какую-то гадость, и от них дурно пахнет, я никак не могу привыкнуть. И скажите, как вас зовут?

— Есть контакт, ура! — воскликнул командир катера. — Что он сказал?

— Послушай, Виталий, — ответил Николай, — мне, с непривычки, так трудно, и разговаривать и переводить; давай, я с ним поговорю, а потом тебе все расскажу, но никаких решений я сам принимать не буду.

— Да, хорошо, согласен, действуй!

— Рад вас слышать, мистер Тумми, — продолжил Николай в рупор. — Мы, действительно, русские, но никого не можем взять, потому что мы находимся на торпедном катере, здесь нет места даже для одного дополнительного человека, так что вам придется потерпеть. Скажите, сколько народу в барже, и что это за люди? Да, меня зовут Николай Исаев.

— На мой взгляд, нас здесь больше двух сотен, — послышался ответ, — это в основном китайцы, но есть и корейцы и несколько филиппинцев, которые немного говорят на английском, поэтому я общаюсь с остальными через них. Эти азиаты как-то умудряются общаться между собой, хотя языки у них разные.

— Хорошо, это понятно, — продолжил выяснять Николай, — а вы поняли, что вас хотели утопить? Баржу, в которой вы находитесь, бросили в открытом море, и открыли задвижки, через которые в баржу поступает вода. Мы задвижки закрыли, но одну не до конца, ее заклинило.

— Да, мы, конечно, поняли, лично я уже попрощался с жизнью, помолился, вспомнил свою семью и порадовался, что успел заплатить все налоги, и теперь у моей супруги не будет никаких проблем. Да, уровень воды повышается, и вода очень холодная, наверное, ниже 30°, у меня ноги совершенно онемели, и я их не чувствую. (Николай сразу сообразил, что 30 — это по Фаренгейту, то есть ниже нуля, как и говорил Виталий). Да, мистер Исаефф, а какое у вас звание, как мне к вам обращаться?

— Я технический эксперт, мистер Тумми (ну, не рассказывать же ему про какого-то, временно исполняющего обязанности, да и непонятно, как все это сказать по-английски).