К тому времени, как я добралась до отчего дома, дело было уже ближе к вечеру. Меня встретила тишина и сгущающиеся сумерки. В гостиной было темно, в спальне мамы тоже не оказалось. Надеюсь, она еще не узнала каким-то фантастическим способом об измене благоверного и не сбежала лишать его всех достоинств.

Я сняла жакет и вытащила шпильки из пучка, позволяя волосам волнистыми прядями упасть на плечи и спину. Это охладило мой запал, я присела на кровать и, не включая светильников, посидела пару минут, приводя мысли в порядок и сочиняя подходящие фразы для начала разговора с мамой. Но как тут можно было начать?

Издав страдальческий стон, я взяла себя в руки и спустилась назад на первый этаж. Свет пробивался только из узкой щелочки из-под кухонной двери. Рядом витали умопомрачительные запахи и мой живот снова напомнил о том, что он ужасно голоден и ужасно устал, что его несколько раз за день обломали с обедом.

Клара колдовала над большим чаном. Иначе ее действия было нельзя назвать. Она хватала разные мешочки и склянки со специями и маслом, что стояли вокруг в какой-то известной лишь Кларе последовательности, и добавляла их содержимое в чан, что-то напевая.

Услышав мои шаги, Клара обернулась, не прерывая своего занятия, и ласково улыбнулась. В этот момент она была такой домашней, что все мои тревоги и заботы куда-то улетучились. Я села на высокий стул за кухонный стол, на котором Клара готовила. Он был заставлен кастрюлями и сковородками. По центру стояли длинные кашпо с травами. В нос сразу ударил резкий запах базилика.

Я нашла под полотенцем свежеиспеченный, еще теплый, хлеб, и втихую оторвала кусок побольше. Как в детстве. Только тогда я сидела на стуле и не доставала ногами до пола, мотая ими в разные стороны.

– Что такое, голубка?
– спросила вдруг Клара, снова поворачивая голову ко мне.

Действительно, ничего не меняется. Сколько раз она задавала мне этот же самый вопрос, когда я приходила на кухню и как можно громче вздыхала. Клара за это время ничуть не изменилась, такая же крепкая и высокая фигура, все те же темно-шоколадные волосы, заплетенные в тугую косу, закрепленную вокруг головы. Неужели я и сейчас сидела и тяжело вздыхала? А может, взять и рассказать все сначала Кларе? Она уж точно найдет подходящие слова для мамы. Но вместо того, чтобы жаловаться на свою тяжкую ношу, я ответила вопросом:

– Что ты делаешь?

– Как что? Утку мариную.

– Утку?

– На завтра. Как говорится, путь к мужчине лежит через желудок. Мы, конечно, предложение уже получили, но всегда хорошо интерес подогреть, согласна?

Я медленно слезла со стула, жуя кусок хлеба, и подошла к Кларе, заглядывая в чан.

– Знаешь, было бы куда лучше, если бы ты решила приготовить поросенка. Да, свинья ему точно подходит больше.

Руки Клары, обмазывавшие маслом бледно-розовую кожу мясистой утки, застыли. Глаза прищурились, отчего родинка на щеке задорно подпрыгнула.

– О чем это ты?

– Ни о чем.

– Селина… - протянула Клара, вытирая руки о мокрое полотенце, но дальнейшие расспросы спас несчастный кусок хлеба в моей руке и оперное пение моего начавшего спектакль желудка.

– Ты еще и кусочничаешь! И так со своей работой есть забываешь! Ну-ка, быстро за стол.

Я согласно закивала и с большим удовольствием последовала заботливому приказу Клары.

– А знаешь, где мама?
– вопрос пришел мне в голову как-то немного запоздало. Не иначе, как вследствие голода.

– Госпожа Корш пригласила несколько членов их благотворительного кружка к себе на не менее благотворительный вечер.

– Надеюсь, мама не станет рыскать в гардеробе той в поисках розовой блузки?

– Ну, Рози сама ее надела, так что что-то точно намечается…

Таким образом, мой безрадостный разговор с мамой откладывался. А чем дольше я сидела и жевала вкуснейшую жареную картошечку с вкуснейшими жареными грибочками, да предвкушающе посматривала на кусок вишневого пирога, тем меньше мне хотелось этот разговор заводить. И, вообще, разве можно вмешиваться в чужую личную жизнь? Чревато. Но пришлось напомнить себе, что в личную жизнь моей матери было просто необходимо влезть. Присесть там и немного посидеть, а то Огюст де Грог, явно, возомнил себя хозяином положения.

Хозяин положения на утку все-таки приехал. Не иначе, как учуял! Я была уверена, что неверный жених не явится на запланированный вечер с будущей семьей. Именно тогда, когда это поймет невеста, я и собиралась преподнести ей все факты. Придумывала речь всю ночь. Получилось даже не очень трагично.

Мама с утра успела поплакать над испорченной розовой блузкой. Госпожа Корш, совершенно случайно, опрокинула на нее полную до краев соусницу. Увещевания Клары в том, что блузку спокойно можно отдать в чистку, ее не проняли. Это если на секунду забыть, что мама сама была магиссой с неплохим даром и могла быстро вернуть блузке первоначальный вид. Но нет, Розмари напрочь отказалась вновь надевать эту «безвкусицу» и отправила ее в мусорный мешок.