…Это случилось в понедельник 16 июня 1924 года. Стоявшая в последние дни жаркая погода манила ленинградцев за город, поближе к воде и зелени деревьев. Четверо солидных мужчин, а именно комендант Малого оперного театра Языков, администратор студии театра драмы, ныне носящего имя А. С. Пушкина, Гольдштейн, матрос Родионов и инженер Клемент, предложили Лидочке совершить прогулку на моторной лодке. Она согласилась.

В лодку сели около Аничкова моста, и она, управляемая Клементом, помчалась по Фонтанке к Летнему саду. Но выйти на Неву не смогла: проход загораживала баржа, каких много было в те годы на реках и каналах, — на них доставляли в Ленинград строительные материалы, дрова. Клемент повернул назад, и лодка направилась к Калинкину мосту. Вспенивая воду, оставляя за собой белый бурунный след, она выскочила на простор устья Невы и… столкнулась с проходившим в этот момент пассажирским пароходом «Чайка». От сильного удара борт лодки развалился, и она затонула. Троих из находившихся в ней удалось спасти, а двое — Иванова и Клемент — погибли.

Случай был довольно редким. Не так уж часто лодки сталкиваются с пароходами, тем более не ночью, не во время тумана, а днем, при ярком солнечном свете. Вот почему кое-кто склонен был думать, что дело обстояло не совсем так, как это было зафиксировано в сводке происшествий. Уж не умышленно ли была утоплена Иванова? Причины? Да мало ли может быть причин! Ну хотя бы с целью устранения ее как соперницы других балерин.

Больше всех был уверен в злонамеренности происшедшего отец погибшей. Смерть Лидочки явилась для него тяжелым ударом. Это понятно: единственная дочь, в которой он души не чаял, отцовская гордость и надежда, и вдруг эта неожиданная кончина, такая нелепая и страшная. Тут что угодно придет на ум!

Но каждая версия должна быть проверена. Была проверена и версия о якобы злонамеренном утоплении Лидочки. Она не подтвердилась. Да и нелепо было бы думать, что молодую балерину устранили как чью-то конкурентку по сцене: никогда раньше ничего подобного не наблюдалось. Но если квалифицировать происшествие как несчастный случай, то все равно надо было установить, кто должен нести ответственность за случившееся и должен ли.

Задача следствия облегчалась тем, что по делу имелось много свидетелей. Это были члены экипажа парохода «Чайка», его пассажиры, команда буксира «Моряк», проходившего неподалеку от места катастрофы. Их рассказы о том, как произошло столкновение парохода с лодкой, были дополнены показаниями главных свидетелей — тех, кто находился в тот злополучный день в лодке и остался в живых, — Гольдштейна, Языкова и Родионова.

Получалась такая картина. Столкновение произошло в узком фарватере устья Невы, огороженном вешками. Именно в этом месте на лодке перестал работать мотор. Она, слегка покачиваясь, стала медленно дрейфовать по течению. Инженер Клемент и матрос Родионов, склонившись над мотором, так были поглощены его исправлением, что даже не обратили внимания на появление парохода, шедшего очередным рейсом из Ленинграда в Кронштадт. Это была «Чайка», старое судно государственного речного пароходства, издавна курсировавшее между городом на Неве и Кронштадтом. Удар, который пришелся по лодке, был таким сильным, что она, разломившись, тут же пошла ко дну. Позже, при исследовании обломков лодки, было установлено, что форштевень «Чайки» проломил сразу пять досок вместе со шпангоутом, на котором они держались, на протяжении пяти футов, то есть более полутора метров со стороны правого борта.

Следовало выяснить, виноват ли капитан «Чайки» в том, что его судно потопило лодку.

Опросом свидетелей было установлено: как только на «Чайке» заметили лодку с пассажирами, беспомощно болтавшуюся на воде, то сразу же стали подавать предупредительные свистки. Но находившиеся в лодке не обратили внимания на сигналы, не отплыли в сторону, хотя бы с помощью весел.

Капитан скомандовал: «Право руля!» — и пароход резко подался вправо. Но тут произошло непредвиденное — на лодке неожиданно заработал мотор, и она пошла, но вместо того, чтобы уйти с пути, освободить его, двинулась наперерез пароходу.

Так как столкновение было неминуемо, оставалось одно — хотя бы ослабить силу удара. «Полный назад!» — прозвучала команда на «Чайке». Пароход дал задний ход, но предотвратить несчастье уже было невозможно… Разбитая лодка стала быстро погружаться в воду, пароход же продолжал двигаться по инерции вправо и, выскочив за вехи, обозначавшие линию фарватера, приткнулся к отмели. Правда, вскоре он сам сошел с нее без посторонней помощи.

В воде барахтались тонущие люди. С пассажирского парохода им были брошены спасательные круги, а с буксира «Моряк» к месту происшествия поспешила шлюпка. Тем не менее всех спасти не удалось…

«Видели ли вы, при каких обстоятельствах утонула Лидия Иванова?» — этот вопрос следователь задавал каждому из допрашиваемых. Однако никто не мог ответить на него утвердительно. Никто не видел Иванову в тот момент, когда лодка разломилась и сидевшие в ней оказались в воде. Один только начальник водолазной базы Зилов, стоявший на палубе «Чайки», показал, что видел, как были брошены спасательные круги тонувшим мужчине и женщине, причем мужчина за круг схватился, а женщине это сделать не удалось, — ее отнесло течением.

Но так ли все обстояло в действительности или начальнику водолазной базы лишь показалось, что он видел в воде Иванову, сказать было трудно. Скорее всего, она, как сидевшая в лодке ближе к правому борту, по которому пришелся удар, потеряла сознание, захлебнулась и первой пошла ко дну.

То, что это так, подтверждает один из очевидцев происшествия, с которым удалось побеседовать авторам этой книги. Ленинградский юрист С. А. Турин, в ту пору артиллерийский старшина эскадренного миноносца «Урицкий», в тот момент, когда произошло столкновение с лодкой, находился на борту «Чайки», возвращаясь из Ленинграда в Кронштадт. «Лидия Иванова была в светлом платье», — говорит Турин. И еще запомнилось ему, что обломки лодки ушли под киль. «Очевидно, Иванову тоже затянуло под гребной винт», — делает он вывод.