Было 5 часов 25 минут утра, когда судья и народные заседатели вышли из совещательной комнаты. Все встали. В зале воцарилась тишина. Председательствующий зачитал приговор. Советское правосудие признало виновными всех подсудимых. Семеро главарей, как социально особо опасные лица, были приговорены к расстрелу. Остальные — к лишению свободы на разные сроки: от одного года до десяти лет.

Этот приговор был встречен ленинградцами с удовлетворением. Верховный суд РСФСР, в который подсудимые подали кассацию, приговор Ленинградского губернского суда утвердил. Президиум ВЦИК, рассмотрев просьбу осужденных о помиловании, счел возможным помиловать лишь двоих из приговоренных к смертной казни. В отношении же пяти других — П. Кочергина, М. Осипова, П. Михайлова, Г. Иванова и А. Петрова — приговор был оставлен в силе.

Так был нанесен удар по «чубаровщине», по отживающему старому быту. Вместе с тем это было начало борьбы за решительное очищение Лиговки и других улиц Ленинграда от скверны. Но не сразу удалось это сделать.

Когда был вынесен приговор над шайкой бандитов-насильников, дружки «чубаровцев», такие же, как и они, бандитствующие хулиганы, решили мстить за осужденных. Около ста человек объединились в банду, которой верховодил некто Дубинин — матерый преступник, ярый враг Советской власти. Сначала они совершили поджог товарных складов Октябрьской железной дороги, а через некоторое время заполыхало зарево над заводом «Кооператор». Чтобы помешать тушению огня, обнаглевшие молодчики резали ножами пожарные шланги.

Но и этих преступников выловили и посадили на скамью подсудимых. Они получили то, что заслужили.

После этого хулиганство в городе пошло заметно на убыль. Старая Лиговка постепенно очищалась от плесени. Большую роль тут сыграл ленинградский комсомол, взявший под свою опеку работу по культурному воспитанию молодежи.

Гришка-тряпичник

Перенесемся с вами в далекий 1923 год. Петроград. Время нэпа. Раскрыв в один из февральских дней «Красную газету», читатели прочли в ней сообщение о крупной краже, совершенной со склада Петроградских государственных академических театров. Даже на фоне других серьезных преступлений, которых совершалось немало в ту пору, была она особо дерзкой и загадочной.

Кражу обнаружили служащие склада, пришедшие утром на работу. Открыв ключами навесные замки, сняв их с дверей, они вошли в помещение и увидели необычную картину: на полу валялись куски материи, обрывки оберточной бумаги, веревки, которыми перевязывались тюки… Неужели кто-то побывал здесь в ночную пору? Кинулись смотреть и установили, что совершено хищение.

Преступники знали, где поживиться! Они похитили около тринадцати тысяч аршин разной мануфактуры, в том числе много бархата и шелка, из которых шьют костюмы для сцены — платья, камзолы, кафтаны и прочее. Пропажа исчислялась в сумме, составившей по тогдашнему курсу денег более триллиона рублей!

Кто же это сделал? И как? Ведь все замки, двери остались совершенно целыми.

Позвали сторожей. Их было двое. Один ночью сидел в будке у ворот, другой периодически совершал обход дома со стороны улицы. Сторожа озадаченно чесали в затылке, клялись и божились, что никто в здание не проникал и, каким образом совершено ограбление, им абсолютно непонятно.

Непонятно это было и агентам уголовного розыска, прибывшим на место происшествия. Они выяснили, что склад находится в отдельном флигеле во дворе дома № 2 по Театральной улице (ныне улица Зодчего Росси). Вход в помещение склада — один. На окнах — толстые железные решетки, разогнуть которые не представляется никакой возможности.

«Так как же все-таки воры попали в помещение? Ведь не через замочную скважину! И где их искать?» — над этими вопросами ломали головы и в Петроградском губернском уголовном розыске, и в прокуратуре. Прошло уже немало времени, а преступники все еще не были пойманы. Они как в воду канули. Но разве бывает такое? Ведь как веревочка ни вьется…

Напряженные поиски продолжались. Особое внимание было обращено на рынки и скупочные пункты, «толкучки» и «барахолки». Но похищенное нигде не «всплывало». И это тоже было странно.

В один из дней агент угрозыска Будный ходил по Апраксину двору из магазина в магазин, присматриваясь к продавцам и покупателям. Его внимание привлек человек, который, нагнувшись к уху стоявшего за прилавком владельца магазина — юркого черноволосого нэпманчика, что-то сказал ему, а затем выложил на прилавок… несколько кусков шелка, заманчиво отливающего синевой. «Превосходный шелк! Уж не тот ли это, что похищен со склада?» — подумал Будный и решил поинтересоваться этим. С помощью постового милиционера он задержал подозрительного человека и на извозчике отвез в уголовный розыск.

Чутье не подвело Будного. Шелк действительно оказался «тот самый» — это подтвердили работники склада. Задержанный — Антошкин — на вопрос, как попало к нему краденое, сначала ничего вразумительного не ответил. Он юлил, хитрил, но потом признался, что получил шелк для продажи от некоего Гришки. Кто такой Гришка — ему неизвестно, так как он встретился с ним впервые на квартире у своего знакомого Николайчика. Он добавил, что при этом присутствовала близкая Николайчику особа по имени Сонетка. Продав шелк, Антошкин должен был передать деньги Николайчику…