Опубл.: LEKUB 1. Bd. 9. № 498. S. 354.

Почтенным господам, бургомистрам и совету города Ревеля, следует это письмо.

[Примите] наш дружеский привет с добрыми пожеланиями. Почтенные, любезные господа, да узнает ваша любезность, что здесь побывали и ездили взад-вперед люди, из-за которых купцы боятся оказаться в большой беде. Такое случилось здесь с Хуге: русские предъявили ему иск по поводу задолженности и забрали его с подворья. Коль скоро немецкие купцы изыскали средство, чтобы взять его на поруки и к тому же оплатили некоторые [его] долги, он не был исключен, как поступают с такими персонами. Далее: поскольку он все еще довольно много должен русским, они постоянно о нем спрашивали, пока не узнали, что он уехал отсюда. Они так желали его заполучить, что хотели даже послать за ним вдогонку, но мы не знаем, сделали они это или нет. Затем был здесь один человек по имени Корд Штапель, который провел здесь всю зиму в задержании вместе с немецкими купцами. Коль скоро купцы не могли разобрать дело на общем собрании и на подворье, русские смогли забрать его к себе; и купцы обвиняют его в том, что все произошло из-за него. Так вот, когда немецким купцам было позволено свободно уехать и большая их часть уехала отсюда, на балке на Готском дворе остался висеть арбалет. Этот арбалет взяли и передали на нужды святого Петра. А случилось так, что Хуге пришел и потребовал арбалет; когда же его спросили, зачем ему арбалет, он ответил, что Корд Штипель обещал его какому-то русскому, а ему доверил его тому передать. И поскольку купцы не позволили ему это исполнить, русский сказал, что тот [Штипель] все еще должен ему деньги и он очень хочет их получить. А потому, почтенные, любезные господа, мы просим вас оказать милость и подумать над тем, чтобы подобные люди сюда не прибывали, поскольку купцы боятся из-за них оказаться в большой беде; коли случится, что русские заберут их [подобных людей] с подворий и поместят в тюрьму, пусть они потом купцов не принуждают их выкупать, но ежели купцам самим захочется их выкупить, пусть им это разрешат. В связи с этим мы просим вас оказать милость и сделать так, чтобы в подобном не было нужды. Эти вышеназванные пункты нам не стоило оглашать на общем собрании или на подворье, поскольку мы опасаемся того, что в случае его оглашения на собрании или подворье, об этом прознают русские; мы опасаемся также, что и вышеназванные персоны узнают о том, что должны будут снова предаться русским. Свидетелями тому были двадцать самых старших приказчиков, которые здесь тогда были. С тем да пребудет воля всемогущего Господа на все времена. Писано в Новгороде в году (14)39 в пятницу после Рождества Девы Марии.

Предстоятели, ныне пребывающие в Новгороде.

An de ersamen heren borgemester unde raet der stat Revel sal desse breff.

Unsen vruntliken grote, wat wy gudes vormogen. Ersamen leven heren, juwer leve to wetende, dat hir lude sint gewest unn varen hir aff unn to, des sik de kopman bevruchtende is in groten schaden to kornende. Des gevelt sik hir myt Hughen, dat emme de Russen hir an grepen umme schult unn hadden ene van den hoven. Aldus so vant de dusche kopman en myddel dar inne, dat he uppe de hant quam, unde sik de kopman darto gegeven hevet itlike schulde to betalende, so vere also he dar nicht ut genomen ene wert, also van des vorscreven personen weghen. Vortmer so is he hir noch den russen vuste schuldich unn se vraghen vaste na erne, men se ene wustens nicht, dat he van hir was. Ok so hebben se willen, dat se erne willen na jagen; des ene wete wy nicht, ofte se et don ofte nicht. Vortmer so was hir en, de heit sik Cort Stipel, de was hir den wynter over myt den duschen kopman in der besettinghe. Aldus so kunde de kopman nicht gehandelen in steven unn ok in stande, de russen ene kregent to weten; dar beschuldegen de kopman ene mede, dat et van erne ut queme. Vortmer also de dudesche kopman vry wart ut to varen unn meyste part en weghe was van hir, do bleff dar en armborste hangen up der Goeten hove up dem swale. Dit armborste wart genomen unn wart gebracht in sunte Peters were. Also gevelt sik, dat Hughe quam unn esschede dat armborste; so wart he gevraget, wo et umme dat armborste were; aldus antworde he unde sede, Kort Stipel hedde et enem russen gegeven unn he hedde et gelovet dem russen to antwordende. Aldus so wolde es eme de kopman nicht volgen laten; ok secht de russe, he sy eme ok noch gelt schuldich unn dat hadde he gerne, konde he et kryghen. Wor umme dat wy juw bydden, ersamen leven heren, dat gy wol don unn sin dar vor, dat so danne lude hir nicht ene kornen, wente de kopman bevruchtet sik so danner lude in groten schaden to kornende; wert sake dat sy de russen van den hoven kregen unn dat se se kregen in de heychte, dat se de kopman dan nicht wedder ene kreghe, se mosten se ut kopen. Ofte et deme kopman dar to komen wolde ut to kopende, dat solde harde gaen. Hir umme bydde wy juw, dat gy wol doen unn sin dar vore, dat es neyn behoff ene sy. Dusse vorscreven punte ene dorste wy nicht openbaren in der Steven ofte in deme stande, wente wy bevruchten uns des, want lutbar worde in Steven ofte in stande, dat et de russen solden to weten kryghen; ok bevruchte wy uns des, dat et solden de vorscreven personen to wetende kreghen, dat se sik solden wedder to den russen geven. Alsus weren hir over wol en twyntich van den oldesten gesellen, de hir nu tor weren. Hir mede sut gode almechtich bevolen to alleen tiiden. Gescreven to Nouwerden int jar xxxix des mydwekens na unser leven vrouwen nativitatis.

Vorstender nu tor tiit to Nouwerden wesende.

Купцы с Немецкого подворья жалуются городскому совету Ревеля на притеснения со стороны новгородских властей: на высокие штрафы, взысканные с ганзейцев посадником Иваном Лукиничем, конфликты из-за восстановления ворот Готского подворья, выходящих на Михайлову улицу, русских носильщиков и мздоимство городского начальства; просят ревельцев сделать соответствующие запросы у новгородских послов, которые скоро прибудут в Ревель; жалуются на мошенничество поставщиков сукна.

28 декабря 1439 года.

Опубл.: LEKUB 1. Bd. 9. № 546. S. 391–393.

Почтенным господам, бургомистрам и совету Ревеля, да будет передано [это] письмо поскорее.

Наш дружеский привет с пожеланиями благополучия. Почтенные, любезные господа, да будет вам известно, как купцы вам прежде уже писали, о денежных поборах, которые здесь случаются все чаще и чаще. А самая большая [неприятность], которая с нами случилась, произошла из-за улицы святого Михаила [Михайловой улицы] в тот год, когда посадником был Иван Лукинич, который несправедливо присуждал немцев [к выплате] крупных денежных сумм, о чем вам, вероятно, прежде уже писали. Далее случилось так, что [хофескнехт] Мунштеде постановил соорудить на Готском дворе ворота в сторону Михайловой улицы, и олдермены [купеческие старосты] с Михайловой улицы то ли три, то ли четыре раза бывали здесь и видели, как выкапывали старые опоры; там были возведены новые опоры, которые оказались немного толще старых; они же [новгородцы] уложили свои мостовые у старых опор впритык к подворью, а потому новые из-за толщины невозможно было установить на место, где прежде стояли старые, из-за чего от мостовых плах был отрезан кусок шириной с ладонь. Когда опоры были установлены и створки навешены, [люди] с Михайловой улицы пошли и привели посадника и тысяцкого, и сойдясь против ворот перед церковью святого Михаила, устроили там большое бурное собрание, разошлись и направили хофескнехту посланцев. Когда он вышел к ним, к церкви, там стояли старосты с Михайловой улицы, которые оттесали щепу от одной из опор и сказали хофескнехту, что воротами он-де украл их землю; они хотели сразу же вершить суд и заявили, что повесят хофескнехта на воротах вместе со щепой, которую оттесали от опоры. На это им был дан ответ, что в обязанности хофескнехта не входит представлять подворья в судебном разбирательстве, поскольку он не получал такого приказа от своих старшин; опоры и ворота уже стоят, так пусть же они подойдут к ним и осмотрят; и если старосты с Михайловой улицы скажут им со ссылкой на крестоцелование, как много или как мало их земли захватили опоры, то их нужно будет перенести, и никак иначе; равным образом они [новгородцы], со своей стороны, обязаны будут [снести] то, что пристроили к ограде вокруг Готского подворья, поскольку ограда [из-за этого] сверху наклоняется внутрь подворья, а не стоит прямо; если же потребуется новая ограда, то она отрежет у подворья с полсажени и даже больше. Тут Иван Лукинич, который был тогда посадником, сказал, что не мы пригласили его сюда и что он перво-наперво хочет разобраться с воротами; после того как по этому делу будет совершено докончание, мы должны будем пригласить его осмотреть ограду, если он тогда еще будет при должности. Под конец он сказал, что хочет сообщить об этом Новгороду и епископу. Потом часто случалось, что Иван Лукинич при встрече с хофескнехтом всякий раз говорил ему, чтобы тот отставил опоры назад. Тот не хотел этого делать, пока они ему не скажут со ссылкой на крестоцелование, на какое расстояние, и пока не снесут то, что понастроили вокруг подворья впритык к ограде. И спор, таким образом, еще не устранен. А русского, который их [ворота] ставил, те с Михайловой улицы оштрафовали и запретили ему в дальнейшем завершать их; и они все еще стоят в верхней части не забитые досками и без навершия, поскольку никто не решается их доделать. Позже хофескнехт с предстоятелями ходил к старостам с Михайловой улицы и предупредил, что если из-за ворот нас на подворье обворуют, то наши старшины вынуждены будут вести тяжбу с Великим Новгородом по поводу ущерба. Но это дело все еще стоит. Также они [ганзейцы] вчера побывали там с Александром Лотецковым; как они с этим намереваются [поступить], нам не известно, а потому мы пока не можем вам написать, чем это закончится. Еще к вам прибудет послом некто по имени Ананий Симонович, кто тогда был тысяцким, он имел отношение к делу о воротах и ему хорошо известно, как это вышеизложенное дело произошло; он больше года был тысяцким и при нем не был оштрафован ни один немец, и он всегда судил в их пользу. Подумайте же о том, чтобы обсудить это и защитить подворья и купцов, поскольку вы там имеете больше власти, чем мы тут. Нас заботит, что, ежели вы этого не сделаете, купцам без защиты здесь станет хуже, а потому, вероятно, есть потребность вам поговорить об ограде и штрафах. Далее: купцы изо дня в день получают множество жалоб из-за коротких поставов сукна, которых много было этим летом: с концов они были обрезаны, а кромки [с торговыми знаками] снова пришиты и должным образом опломбированы; много было также таких, что внутри в трех или четырех местах были разорваны, снова зашиты и продавались под видом только что изготовленных поставов. Были здесь, например, два ипрских полулакена, которые с одной стороны куска имели разрывы, а добрая половина локтя в куске была оторвана, затем они были приторочены к одной кромке. Кроме того, они [новгородцы] жалуются, что закупили в [ливонских] городах много английского [сукна] вместо ипрского. А потому окажите милость и позаботьтесь о том, чтоб они могли его обменять, поскольку купцы из-за этого могут претерпеть большое бесчестье и стыд, и мы здесь боимся, что из-за этого могут случиться еще большие беды. Эти лакены они [новгородцы] большей частью доставили из [ливонских] городов. Далее знайте, что у нас большие затруднения из-за носильщиков, а именно, с загрузкой и выгрузкой всевозможных товаров; в связи с этим они нам указали, что мы должны им платить, когда грузим товары на подворьях или с подворьев на лодьи, но невозможно, чтобы мы давали те же деньги за то, что сгружаем или нагружаем с подворья на суда или с их ладей [на подворье] еще и продовольственные припасы. Сумей вы это изменить, и мы б стали иметь здесь столько же справедливости, сколько они имеют в [ливонских] городах; найдите тут наилучшее решение, поскольку в том есть настоятельная нужда. И еще знайте, что мы здесь имеем большие затруднения от посадника и тысяцкого. И какой бы новый посадник или тысяцкий тут ни избирался, все хотят получать дары и подношения, говоря, что в том состоит их обязанность. И раз нам следует их всех одаривать, святой Петр нуждается [для того] в больших деньгах, ибо они [новгородцы] отвергают и принимают их [должностных лиц], как им заблагорассудится. Окажите милость и поговорите об этом с их послами, которые к вам должны прибыть, или напишите Великому Новгороду, чтобы мы получили хоть какой-то просвет в этом деле. В настоящее время более ничего нет, и да будет воля Господня; найдите во всех делах наилучшее решение, что, как нам хорошо известно, вы охотно делаете. Писано в Новгороде в год 14(39) в день Избиения младенцев.

Олдермены и мудрейшие, ныне пребывающие в Новгороде.

An de ersamen heren Borgermester und rad to Revel, myt vlite d(etur) l(itter).

Unsen vruntliken grote myt heilsamer gunst. Ersamen leven heren, wy bidden jw to wetende, also jw de kopman wol er ghescr(even) hevet van der beschattinge, de hir schut jo mer und mer, dat meste, dat uns schut, dat schut uns ute sunte Michaels strete. Sunderges was to jar eyn herteghe, de het Juwane Luke, de richtet de dudesschen vele geldes aff to Unrechte, also jw wol er ghescr(even) is. Vortmer so gevellet sick, dat Munstede leit eyne porten setten up de Gotten hove vor sunte Michaels strate; so weren de oldrlude ute sunte Michaels strate do dar by wol to dren offte to ver tyden und segghen, also de olden poste worden ut ghegraven; hir worden nyghe poste weder inghesat, de weren grover wan de olden. Also hadden se ere brugghen by den olden posten in ghevoget to hove wert in; also en kunde men de nyghen in dat rum nicht gesetten, dar de olden to voren ghestan hadden, umme der dicke willen; also wart wat van der brugghen aff ghehouwen, wol eyne hande bret eynen ort van eyner bolen. Also de poste stonden und de porte ingehangen was, de genghen de ute sunte Michaels strate und halden borgermester und hertige und genghen Sitten teghen de porte vor sunte Michaels kerke und hadden dar eyne grote vorsamelinghe van loser partyghe und quemen do und sanden des hoves knechte boden. Do he vor se quam vor de kerke, do stonden de olderlude ute sunte Michaeles strate und hadden eynen span ghehouwen ute eynem poste und spreken des hoves knechte an, dat he en ere erde aff ghestolen hedde myt den posten, und wolden do dar voit eyn recht Sitten und menden, se wolden des hoves knecht an de porten hanghen myt dem spane, den se uth dem poste howen. So wart dit vorantwort, dat des hoves knecht de hove nicht en dechte to vorlesen myt rechte to gande, wente et en were em van synen oldesten nicht bovolen; dar stonden de poste und porte, dat se dar by genghen und besegen se; weret dat de olderlude ute sunte Michaeles strate wolden segghen by der kruskussinge, wu ver offte wu luttick dat de poste up erer erden stonden, men solde se aff setten und ander nicht; der gheliken solden se weder de gene, de an de planken umme der Gotten hoff ghebouwet hadden, wente se de planken boven inte den hove dringen, dat se nicht recht up en stan; wan men den hoff planken solde, dat solde wol eynen halven vaden schelen und mer. Do mende Juwane Luke to segghen, de was do borgermester, wy en hidden ene dar nicht gheladen, he wolde et erst ut richten myt der porten; wan dat gheendiget were, lode wy ene dan war to den planken to beseynde, so queme he noch tide noch in dessem affscheide sede he, he woldet bringhen vor No(we)rden und vor den bisschop. Also ghevollet sick na vake, war de Juwane Luke dem hovesknechte untmotte, so sede he em to alien tyden, he solde poste torugghesetten. Dus en wolde he nicht don, se en solden em segghen by der kruskussinghe wu ver, und voit dat se weder aff boweden, wat se umme de hove hadden ghebouwet an den planken. Also steit dit noch in drote. Und de russe, de se satte, den schatteden de ut sunte Michaels strate und hebben em vorboden, dat he se nicht vort mach reide maken; also steit se noch, dat se boven nicht up ghevullet en is myt breden und ungedecket, wente des en dor sick numment underwinden vortan reide to maken. Voit so genck des hoves knecht myt den vorstenders vor den olderman ute sunte Michaeles strate und dede eyne vorwaringhe, wert sake dat wy bestolen worden ut dem hove, also van der porten weghen, so sollen sick unse oldesten bowetten myt Grote No(we)rden umme den schaden. Also steit dit noch. Aldus so weren se noch gisteren dar by myt Allexanderen Lotescowen; wu se et vorhebben, des en wete wy nicht, alzo en kunne wy ju vorder nyn boscheit scryven, wu et sch noch endigen wil dar mede. Ok so wert eyn to jw kornen vor bode vorwis, de het Ananye Smonivitse, de was do to der tid hertighe, de was do mede by der porten, dem is al dinck wol witlick, wu desse worgescr(even) sake ghevallen syn, wente he stont over jar vor hertigen und by synen tyden en wart nu dudessche boschattet, he vogedet alle tyd to den besten.

Hir so weset ynne vordacht, dat ghy hir umme spreken und vordedinghen de hove und den kopman, wente ghy des dar bet macht hebben dan wy hir. Isset dat ghy des nicht en don, so syn wy des bosorgen, dat de kopman dar eyn ergher ane sut, wente des wol behoff is myt den planken und ok myt der boschattinge, dat gy dar vor spreken.

Vortmer so hefft de kopman grote clacht van dage to daghe, also van korte wegen der laken, der hir vele is ghewest van dessen sommer, de an den enden aff ghesneden weren und de egge dar weder an ghestoppet und allikewol beloyget weren, ock vele, de dar bynnen ghereten weren an dren offte an ver enden und weren vris weder to gesteken und worden vor verssche laken vorkoff. Also weren hir twe halveken Ipesche, de weren an eyner siden van den laken dat gantze laken ut und ut affgereten, wol eyne halve eie inte dem lakene, und weren vort to ghesteken up eyne egge. Vort beclagen se sick ock, dat se vele Engelschen in den steden ghekofft hebben vor Ipersche. Darumm so dot wol und sit hir ane vorseyn, kunde ghy des eyn wandel maken, wente de kopman hir grote smaheit und vorwit van liden mot, wente wy bevruchten hir, dat dar noch wol in groteren schaden van komen mochte. Desse laken hebben se dat meste part ut den steden ghebrot.

Vortmer so wetet, dat wy hir grote besweringhe hebben van den dregers, also myt allerleyghe gude uptoscheppen und uttoschepende; wes se uns vorsegghen, dat mote wy en gheven, solle wy de guder up den hoff schepen offte van dem hove in de lodigen, und syn so vele nicht mechtich, dat wy eyne spisekarpe up offte affdreghen van dem hove in de lodige offte uter lodighen, wy en moten en dar gelt aff geven. Kunde ghi dit gewandelen, dat wy so vele redelicheit mochten hebben hir, also se in den steden hebben, hir ramet des besten ynne, wente des wol behoff is.

Vortmer so wetet, dat wy hir grote besweringe hebben van borgermester und hertigen. Also vor also dar eyn nyghe borgermester off hertighe upgheworpen wert, so willen se giffte und gave hebben und segghen, et sy er plicht. Solde wy se alle begifftegen, so behovede sunte Peter vele geldes, wente se werpen se up und aff by der gisse. Dot wol und spreket hirumme myt dessen boden, de to jw kornende werden, off scryvedet an grote No(we)rden, so kryghe wy des lichte wol eyn wandel. Nicht mer up desse tyd, sit gode bevollen und ramet in allen dinghen des besten, also wy wol weten, dat ghy doch gerne don. Ghescr(even) to No(we)rden int jar xxxix in der kinder daghe.