– О, это навевает воспоминания, - часто повторяли они.

– Я совсем забыл об этом. Это было одно из моих любимых блюд.

– Я не помню, что ел вчера на завтрак, - сказал ему однажды один из них.
– Но я помню каждое слово этой песни. Насколько это безумно?

Однако Эйвери понимал. В этом и заключалась сила музыки, и особенно, музыки, которую люди любили в подростковом возрасте. Чаще всего он ловил себя на том, что после игры разговаривает с кем-нибудь из них, слушает какую-нибудь историю, дополненную песней. Однажды, когда он играл, женщина разрыдалась. Эйвери в ужасе остановился, но женщина замахала ему, хотя по ее лицу текли слезы.

– Продолжай, - сказала она.
– Мне нужно дослушать до конца.

Позже она обняла его, смущенная, но в то же время благодарная.

– Мы с мужем танцевали под эту песню на выпускном вечере. Я потеряла его двадцать пять лет назад, но когда я услышала ее снова, то вспомнила, как сильно я его любила.

Незадолго до Дня благодарения кое-что изменилось.

Во-первых, Эйвери закончил свои общественные работы и снова получил водительские права. У дома родителей его по-прежнему ждала машина. Они хранили ее для него все это время. Его мать часто писала сообщения, спрашивая, не хочет ли он приехать и когда именно, и планирует ли приехать домой на День благодарения. Эйвери хотел избегать своей семьи, всех этих нотаций и несбывшихся ожиданий, но избегание заставляло его чувствовать себя виноватым. Ему было двадцать пять лет, и они все еще платили за его сотовый телефон и страховку автомобиля. Самое меньшее, что он мог сделать, это поужинать с ними. В конце концов, он согласился приехать на День благодарения, хотя при мысли об этом у него скрутило живот. По крайней мере, у него будет повод забрать свою машину.

К его радости, Грей немедленно вызвался поехать с ним.

– А как же твоя семья?
– Спросил Эйвери.

Грей только пожал плечами.

– Может быть, мы заскочим туда на десерт по дороге домой.

Во-вторых, однажды днем Фил и Ривер пришли в «Тап Хаус» послушать игру Эйвери. Он был приятно удивлен, увидев их. Это было похоже на подтверждение того, что они простили его за прошлое и готовы непредвзято смотреть в будущее. Вскоре появился Грей, и Эйвери присоединился к ним, как только представление закончилось.

Он застал Грея за разговором с Ривером, а не с Филом, что Эйвери воспринял как признак того, что его давняя одержимость Филом пошла на убыль. Конечно, недостатком было то, что Эйвери оказался наедине с Филом, с которым ему все еще было не совсем комфортно.

– Тейлор уговаривал меня прийти послушать, как ты играешь, - объяснил Фил.

– Надеюсь, ты не из-за меня проделал весь этот путь через Денвер.

Фил рассмеялся.

– Сегодня вечером мы собираемся на игру «Эвеланш», так что мы уже были неподалеку. Тем не менее, теперь, когда я тебя услышал, я могу честно сказать, что поездка в любом случае стоила того.

Эйвери пожал плечами, покраснев от похвалы.

– Спасибо.

– Грей сказал, что до недавнего времени ты не играл несколько лет?

Эйвери взглянул в сторону Грея, но обнаружил, что тот все еще увлечен Ривером.

– Да, - слабым голосом произнес он, не зная, что еще ответить.

– Удивительно, насколько освобождающим может быть ощущение, когда снова погружаешься в игру, не так ли? Как будто просыпаешься от долгого, тягучего сна.

– Ты тоже играешь?

– Нет. Но я сделал то же самое с фотографией - на несколько лет запер ее в шкафу и притворился, что она не является частью меня.

– Но это так.

– Конечно.
– Фил уставился в свой бокал. Из алкогольных напитков в «Тап Хаус» подавались только вино и пиво. Фил отказался от того и другого.
– Наверное, я думал, что смогу, образно говоря, уморить свою музу голодом. Но оказалось, что она все это время была там, просто ждала, когда я вернусь.

– Вроде как нетерпеливо притопывала ногой, да?
– спросил Эйвери.
– Время от времени что-то шептала тебе на ухо?

Фил пожал плечами.

– У меня неплохо получалось не обращать на нее внимания.
– Он указал на пианино Эйвери.
– Должно быть, это здорово - зарабатывать на жизнь, занимаясь любимым делом.

– Наверное.

Фил наклонился ближе, наблюдая за ним.

– Это было похоже на «нет».

Эйвери неохотно усмехнулся.

– Нет, ты прав. Но я чувствую, что это не может продолжаться вечно.
– Он оглянулся на людей, которых успел полюбить. Пока что это была хорошая жизнь. Но он часто возвращался к разговору с Чарли. Каким бы ты хотел оставить свое наследие?
– Иногда я задаюсь вопросом, мог бы я сделать больше.

– Например, что?

Эйвери заколебался. Было странно вот так разговаривать с Филом. С другой стороны, почему бы и нет? Никто его не слушал. Ривер и Грей, казалось, добродушно спорили о хоккейных делах. С таким же успехом они могли говорить на другом языке, ведь Эйвери ничего не знал о спорте.

– Ты знаешь Центр интенсивной терапии, где работает Тейлор?
– Фил кивнул.
– Я играю там раз в неделю.
– Он снова оглядел посетителей «Тап Хауса».
– Это весело, не пойми меня неправильно. Но мне кажется, что я не смогу сделать на этом карьеру.

– И это то, чего ты хочешь? Карьеру?

– Наверное? Я имею в виду, что Центр тоже не про это, но когда я там бываю, я чувствую, что делаю что-то настоящее. Но никто не собирается платить мне за то, чтобы я играл для людей в доме престарелых. И я продолжаю думать обо всех тех лекциях, которые мой отец читал мне на протяжении многих лет о том, как я смогу оплачивать свои счета.
– Он засмеялся, покачав головой.
– Мне двадцать пять лет, а я до сих пор не знаю, кем я хочу стать, когда вырасту. Насколько это трогательно?