В ЛЕДОВОМ ПЛЕНУ У ОСТРОВА МАТВЕЯ

Куда же теперь пойдет «Сталинград»? Не изменится ли маршрут нашего судна? Быть может, мы вернемся во Владивосток?..

Сомнения развеяла радиограмма председателя правительственной комиссии: «Сталинграду» и «Смоленску» приказано продолжать рейс в бухту Провидения.

«Сталинград» пересек сто восьмидесятый меридиан и вошел в Западное полушарие. По прямой до Чукотского побережья оставалось не более двух суток нормального хода.

Под вечер вахтенный штурман принес в кают-компанию весть: «Слева по борту льды». Они шли разорванными мелкими цепочками. Это были первые посланцы Арктики, ее «сторожевое охранение». Дальше к северу можно было ожидать встречи с главными силами.

Меня разбудил непривычный скрежет: льды терлись о корпус судна. Выйдя на палубу, я увидел вокруг серовато-белые поля и бесформенные нагромождения. Препятствия встретились раньше, чем предполагал капитан. Он повел «Сталинград» к американскому острову Матвея, надеясь отыскать в этом районе лазейку и проскочить к Чукотке.

Миновала еще одна ночь. Мы торжествовали: льды исчезли так же внезапно, как появились, и «Сталинград» снова шел чистой водой. Впереди смутно различались берега необитаемого острова Матвея. Кто мог знать, что в непосредственной близости к этому унылому островку нам предстоят долгие недели дрейфа! Пока все чувствовали себя именинниками: до бухты Провидения лишь двести тридцать миль, при обычном ходе — двадцать часов, максимум сутки.

Прозвонили к обеду. В кают-компании не принято садиться за стол до прихода капитана. Он появился, по обыкновению, хмурый, молча кивнул седоватой головой и занял свое место. Подали дымящийся борщ. Обед проходил без веселых разговоров и шуток. Второй штурман, глянув в иллюминатор, подошел к капитану и что-то тихо ему сказал. Резким движением отставив тарелку, капитан вскочил и выбежал из кают-компании.

Кончилось наше безмятежное плавание! Вокруг до самого горизонта теснились льды. Мы застряли в самом центре Берингова моря, за шестидесятой параллелью. В полутора милях сквозь туман виднелся остров Матвея. «Сталинград» дрейфовал вдоль крутых обрывов слюдяного сланца. Едва в окружающих полях появлялась трещина, люди вступали в бой со льдами. Подрывники прыгали за борт, пробивали во льду цилиндрические лунки, закладывали туда пакеты с аммоналом, и глухие взрывы сотрясали воздух. Палубу осыпали ледяные осколки.

На мостике щелкала рукоятка машинного телеграфа: «Малый назад!», «Стоп!», «Полный вперед!» Пароход с разбегу взбирался на торосистое поле, подминал его край и снова застревал во льдах. Нет, не по силам транспортному судну такие преграды! Схватка со льдами завершилась нашим поражением: за четыре часа пароход продвинулся всего на сотню метров, а в носовой части лопнули два поперечных стальных ребра…

Севернее острова Матвея безуспешно боролся со льдами «Смоленск».

Тем временем от Ванкарема к Уэлену и дальше на юг пробирались пешие и санные партии челюскинцев. Большинство их надо было доставить в бухту Провидения воздушным путем, но не хватало многоместных самолетов.

Широкое ледяное поле, в которое уперся «Сталинград», привлекло внимание наших пилотов. «Отличная площадка», — решили Святогоров и Болотов. Ожидая разрешения лететь на Чукотку, Саша Святогоров уныло бродил по судну и не находил себе места. Наконец разрешение было получено. Со Святогоровым готовились к полету штурман Вадим Падалко и неутомимый Леонид Михайлович Старокадомский.

На льду выложили опознавательные знаки, суриком обвели контуры летной площадки. В открытом море, за двести пятьдесят миль от родных берегов, возник ледовый аэродром.

Пока летающую лодку готовили к старту, Святогоров еще раз обследовал взлетную дорожку: какие-нибудь неприметные заструги могли причинить беду. Отойдя в самый дальний конец поля, Саша замахал нам шапкой. Он стоял подле небольшой полыньи; на противоположном ее краю виднелись две странные фигуры. Жесты Святогорова становились все более выразительными: то он прикладывал палец ко рту, призывая к тишине, то грозил кулаком.

— Да это же нерпы! Молодые еще — бельки, — сказал камчатский охотник Парфенов, присоединившийся к экспедиции в Петропавловске.

— Сбегать за винчестером? — возбужденно спросил кто-то из москвичей.

— На этакого зверя простой палки достаточно…

Святогорову принесли суковатую дубинку. Нерпы и не пытались скрыться, их круглые черные глазки с любопытством уставились на невиданное существо. Летчиком овладел охотничий азарт, он осторожно обходил полынью. Между ним и нерпами осталось не бюлее полутора-двух метров. Еще шаг, взмах дубинкой, глухой удар, и ближняя нерпа, дернувшись в сторону, осталась недвижимой… За обедом кок удивил нас новым блюдом: зажаренная с луком нерпичья печенка по вкусу, пожалуй, превосходила телячью.