— Вот это фокус… — бормочет он, потрясённо хлопая себя по груди.

Старуха тоже оживает, садится на своей лежанке и исподлобья разглядывает меня.

— Кто ты, юноша?

Я ухмыляюсь:

— Телепат.

Старик и старуха переглядываются в шоке. Я же снова устраиваюсь поудобнее и сосредотачиваюсь. Нужно разобраться с тем, что у меня внутри.

Дело в том, что теперь у меня две ментальные болезни: монашеский вирус, который был со мной ещё с прошлого приключения, и свеженькая демонская бактерия. И вот что странно — они не просто существуют параллельно. Они… как бы это сказать… взаимодействуют.

Иногда они борются, каждая пытается вытеснить другую. Иногда наоборот — сливаются, создавая что-то третье, что я пока не могу понять.

Это загадка. И загадка чертовски интересная. Прикольно наблюдать, будто в микроскоп смотришь на редкую, необычную форму жизни.

Я уже ухожу в себя, как вдруг чувствую, что мне что-то кладут на колени.

Я опускаю взгляд…

Мёртвая мышь.

Я моргаю.

Старуха с почти материнской нежностью кивает на подношение:

— Кушай, сынок.

Медитация тут же заканчивается.

Я брезгливо беру мышь за хвост и, не меняя выражения лица, отбрасываю её за прутья клетки.

— Сударыня, прошу прощения, но это… как бы сказать… не самая полезная пища. У вас что, совсем ничего другого нет?

Старик и старуха переглядываются.

— Вообще-то да, — спокойно отвечает старик. — Здесь больше нечего есть.

Я закатываю глаза. Ну, так бы сразу сказали.

Мысленно даю команду Ломтику. Маленький друг мгновенно отправляется в Невский замок, пробирается на кухню и через теневой портал подкидывает мне корзинку с мясной и сырной нарезкой.

В темнице распространяется запах копчёного мяса и выдержанного сыра.

Я молча беру кусок колбасы и откусываю.

Старик и старуха таращатся на еду, будто в жизни ничего вкуснее коры с потолка не видели. У старика судорожно подергивается кадык, а на подбородке уже блестит первая дорожка слюны.

— Угощайтесь, уважаемые, — киваю на корзину, не торопясь прерывать трапезу.

Они продолжают смотреть на меня и на еду, не моргая, не веря своим глазам. Остолбенели? Ну, день у них, конечно, сегодня явно выдался богатым на приятные сюрпризы.

Я со вздохом поднимаюсь, беру корзину и ставлю её прямо перед сокамерниками. Несколько секунд они сидят неподвижно, будто опасаются, что всё это иллюзия и в следующий момент исчезнет. Но потом инстинкты берут верх — они жадно хватают угощение, точно звери, не видевшие еды несколько недель.

Старуха вцепляется в кусок сыра размером с кирпич, судорожно прижимая его к груди, пока старик уже откусывает от куска хлеба так, будто тот может исчезнуть в любой момент. Они жуют быстро, громко, не стесняясь чавканья и шуршания бумаги от колбасы.

— Спасибо тебе, милок! — бормочет старуха с набитым ртом, почти мурлыкая от удовольствия. — И вылечил, и накормил!

Старик в это время запихивает в рот сразу два толстенных ломтя колбасы, чавкает, как голодный волк, и судорожно кивает, не в силах пока что выговорить слова благодарности.

— Уважаемые, на здоровье, — великодушно машу рукой, наблюдая, как они едва не давятся, торопясь наверстать упущенное. — Только ешьте потише, ладно? А ещё лучше — без попыток умереть прямо сейчас. И корзинку потом верните, — добавляю, подумав. — Не хотелось бы улики оставлять

Через пару минут пиршество заканчивается. Сокамерники сыты, довольны и совершенно обессилены. Старуха первой валится на свою лежанку, стягивая за собой какой-то рваный тряпичный плед. Старик тоже откидывается назад и прикрывает глаза.

Дождавшись, когда они уснут, я убираю корзинку обратно через теневой портал. Сам же достаю яблоко, кручу его в руках, откусываю.

Сладкое, сочное.

Затем хватаю бутерброд, не спеша пережёвываю. Всё-таки тоже проголодался. Старики слишком аппетитно ели.

Время идёт. Темница погружается в тишину, редкие капли воды падают с потолка, растворяясь в грязных лужах на полу.

Я уже собираюсь снова погрузиться в медитацию, когда до слуха доносятся тяжелые, гулкие шаги. В дверном проёме появляется Карл-2. Он медленно входит, отворяя клетку, в его мохнатых руках мерцает странный кристалл. Тусклое сиреневое сияние слабо переливается, будто в глубине побрякушки что-то дышит.

Я переключаюсь на энергозрение. Кристалл пульсирует, сканируя пространство вокруг.