— Однако в трудные времена, наоборот, следует бежать в одном направлении, а не кусать друг друга.

— А если побежим к пропасти?

— Тогда вожак должен будет свернуть.

— Вожак? — дэр Монтий сбросил маску весельчака и, оглянувшись, придвинулся к Авитусу. — Вы считаете, Совет изжил себя?

— Пока нет. Но Верховные Маги должны вспомнить, что когда-то он создавался как единый организм, действующий во благо Республики.

Дэр Монтий кивнул и перевел задумчивый взгляд на девятку магов, молчаливо взирающих на сенаторов со своей трибуны.

— Дэр Авитус! — вдруг позвал ван Ронц, устав, видимо, от своих безрезультатных воплей.

Авитус с некоторой опаской отметил, что лицо соседа приобрело какой-то подозрительный малиновый оттенок, а сосуды в глазах полопались. Впрочем, свои опасения он откинул сразу, как только услышал лживое сочувствие в голосе ван Ронца:

— Ваш внук, наверное, скучает по столице… Или, постойте, он же недавно был здесь! В дуэли участвовал! Как он? Оправился уже?

— Маркус молод и полон сил, — с невозмутимым видом отмахнулся Авитус. — А небольшие раны, полученные в бою, лишь бодрят мужчину. Особенно, если он победил.

На этом Авитус полагал обсуждение внука оконченным, однако ван Ронц, похоже, жаждал увидеть, как глава рода ван Саторов признает своего наследника неудачником, и поэтому, снова тряся подбородками, он с деланой неловкостью хихикнул и сказал:

— Сожалею, но должен заметить, не все считают лэра Маркуса победителем. Нет, по факту — конечно, но ведь и цену-то он какую уплатил… Говорят, у него половина тела обожжена, а его соперник даже не пострадал. Несоразмерная цена, не так ли?

— Несоразмерная для кого? — Авитус холодно взглянул ван Ронцу в глаза и, намекая на его собственного мягкотелого внука, добавил: — Возможно для тех, кто предпочитает время проводить в компании пирогов и винограда, нежели на полигоне?

Ван Ронц намек понял. Побагровев еще сильней и свирепо раздувая ноздри, он повернулся к конселарусам и гаркнул:

— Дэр Галлус, вы там не уснули случайно? Или, может, вы сами на себя сферу тишины наложили и не слышите, какая тут грызня?

Дэр Галлус явно слышал всё. И слышал прекрасно, потому что даже привстал, опешив от непозволительной грубости в свой адрес.

В зале, где только что надрывались десятки глоток, казалось, перестали дышать, а спустя секунду дэр Галлус вскочил и вытянул подрагивающую от избытка эмоций руку в сторону ван Ронца. Тот, судя по мгновенно посеревшим щекам, понял, что сказанул лишнего. Вжавшись телесами в кресло, он что-то забормотал, но его уже никто не услышал — первая и пока единственная сфера тишины была активирована.

Рядом заливисто расхохотался дэр Монтий, и его смех подхватили десятки голосов. Авитус же ничего смешного в ситуации не находил. Он хмуро посмотрел на Верховных Магов, превративших Сенат в рыночную площадь, и, словно почувствовав направленную на них неприязнь, те оживились. Ударил гонг, и его тягучий звон оборвал смех и вновь возникшие споры. Все повернулись к Совету.

Вопреки ожиданиям слово взял не старейший из девятки, а самый молодой — дэр Каладар. Навалившись грудью на стол и обведя сенаторов цепким взглядом, он сказал:

— Совет услышал ваши речи, а теперь вы услышьте Совет. Поскольку нехватка продовольствия возникла большей частью из-за резкого притока переселенцев, мы предлагаем очистить улицы от всех, кто пришел за последние два года…

— И куда же их? — перебили его с трибуны артефактников. — Вы планируете восстановить погибшие города?

— Это не целесообразно, — сдержанно ответил Каладар. — Если не в наших силах было удержать в них жизнь, то как мы вдохнем её в уже умершее? Так что — нет. Мы предлагаем дать переселенцам кров и хлеб в трудовых полисах.

Сенаторы удивленно загомонили, но дэр Каладар повысил голос и продолжил:

— Каждый переселенец, будь то взрослый или ребенок, получит именную табличку с указанием полиса. Никто из них не сможет пройти в города. Им, вообще, запрещено будет покидать полисы, а кто самовольно минует границы, того ждет публичная казнь.

Не поворачивая головы, дэр Монтий с ухмылкой сказал:

— Похоже, этот выходец из плебса ненавидит болото, из которого вырвался.

— Однако и к ванам он примкнуть не стремится, — заметил Авитус.

Дэр Монтий коротко хохотнул:

— Как бы его не расплющило меж теми и другими. — Чуть помешкав, он добавил: — Надо признать, ваш сын говорил дельные вещи. Уверен, со временем он склонил бы чашу весов на свою сторону, и вместо того, чтобы возлагать вину на переселенцев, сенат разбирался бы с корнем бед.

При упоминании Луция грудь сдавило, и вдох отдался в сердце колющей болью. Остановившимся взглядом Авитус смотрел на сенаторов, шумно обсуждающих слова Каладара, но видел лишь помост и сына. Если бы Луций доверился… Вместе они обязательно справились бы. По-другому, без этих проклятых порталов. Глупый мальчишка! Такая бессмысленная и безвременная смерть… Да, он был прав, когда говорил о борьбе с пустыней, и восстановлении земель, — именно здесь кроется болезнь, а переселенцы — всего лишь симптом… Но почему порталы?!