— Убирайтесь вон! Неужели вам мало того, что вы натворили? — Одной рукой он удерживал жену, как собаку на поводке, а другой подталкивал Тинку к двери. Со стороны кухни появился встревоженный мистер Чаки.

— Где, черт возьми, вы пропадаете, инспектор? И где миссис Лав? Неужели все в доме спятили? Эта женщина торчит в холле без всякой охраны, миссис Карлайон бродит по дому без присмотра, а вы все как сквозь землю провалились! Проводите мисс Джоунс из дома, через реку, а если можно, из деревни и проследите, чтобы она не возвращалась. Вы лично отвечаете передо мной за это! — Карлайон устремил на Катинку свирепый взгляд. — Убирайтесь и держитесь подальше отсюда! — Обняв жену за скрюченные плечи, он повел ее вверх по лестнице.

Чего теперь стоили мисс Тинка Джоунс и ее радуга?

В тот день мисс Эванс прибыла поздно. Тинка и мистер Чаки, спускаясь по тропинке, видели, как ее маленькая лодка отплывала от противоположного берега. Мистер Чаки нервничал, и его валлийский акцент стал почти невыносимым.

— Я очень сожалею, мисс Джоунс, но что еще я мог сказать?

— Он действительно поверил тому, что я поднялась на чердак с целью позволить целовать себя такому человеку, как вы?

— Но ведь вы это позволили, не так ли?

— Уверяю вас, это не доставило мне никакого удовольствия.

— Мне тоже. Не обижайтесь, мисс Джоунс, я не хотел вас оскорбить.

— Какие могут быть обиды, — с тяжеловесным сарказмом отозвалась Тинка.

— Разве вы не слышали, что Дей Трабл перестал храпеть? Я подумал, что это даст нам предлог для пребывания на чердаке.

— Вам это дало предлог, но мне едва ли помогло!

— Если бы мистер Карлайон подумал, что вы там что-то искали, он бы выгнал вас еще быстрее и меня тоже за то, что я плохо за вами присматривал. А теперь я могу вернуться в дом.

— Ну, этому я положу конец, — заявила Катинка. — Мне следовало сделать это раньше, но я была в жуткой панике, и Карлайон мне бы не поверил: ведь я не могла бы отрицать, что вы меня целовали, черт бы вас побрал! Но как только я попаду в деревню, то немедленно отправлюсь в полицейский участок и расскажу им, что вы находитесь в «Пендерине», выдавая себя за одного из них. Я не собираюсь позволить вам сочинять пикантные статейки об этом несчастном создании для местной газетенки! — Она сердито зашагала вниз по тропинке, но вскоре заговорила более мягко: — Не возвращайтесь туда! Оставьте этих людей наедине с их горем! Что еще вы рассчитываете там выяснить?

~ Остается все та же Амиста, — ответил Чаки.

— Вы не верите в Амисту. Это только предлог.

— Я без колебаний поверю всему, что вы мне скажете, мисс Джоунс, — отозвался он, пытаясь принять театральную позу на скользкой тропинке.

— Я говорю вам, что Амиста писала мне из этого дома в течение нескольких месяцев. Она знала все о доме, о живущих в нем людях, о вещах, которые там находятся, о событиях, происшедших там недавно. А в день моего прибытия туда я увидела письмо с ее почерком и ее печатью на конверте. И тем не менее меня уверяют, что такой девушки не существует! Амиста писала мне, что разговаривала с разносчицей молока, а мисс Эванс заявляет, что никогда о ней не слышала. Она сообщила мне о приходе водопроводчика, а Дей Ач-и-фай утверждает, что никогда ее не видел...

«Я сойду с ума! — думала Катинка. — Теперь я никогда не разгадаю эту тайну, и она будет преследовать меня до конца дней...»

Солнце робко показалось на сером валлийском небе, легкий ветерок дул со стороны Таррен-Гоч вдоль склона горы в сторону нагромождения валунов у ее подножия.

— Что хотела передать вам миссис Карлайон? — с любопытством спросил мистер Чаки.

— Вероятно, ее кольцо-сфинкс. Она пыталась отдать мне его раньше, в своей комнате. Конечно, я бы его не взяла, но Карлайон не узнал бы об этом.

Кольцо из бело-зеленого жадеита с маленькой зазубриной на внутренней стороне сложенных крыльев сфинкса... Почему она думает, что там есть зазубрина?

— У меня странное чувство, что я уже видела это кольцо. Но где я могла его видеть? Кто мог рассказать мне о нем?

— Например, Амиста, — рассудительно заметил Чаки.

Амиста, конечно, могла. В ее длинных письмах было столько подробных описаний! Мисс Давайте-Будем-Красивыми говорила об этих фрагментах: «Думаю, нам не стоит тратить время на похвалы оцелотовому{33} манто Амисты. Меня интересует, когда она сообщит о том, что для нее хуже смерти...» Если бы Амиста написала им о кольце, они просто не стали бы это читать.

— Но тогда я бы ничего о нем не знала, верно? — сказала Тинка.

Мистер Чаки сразу же согласился.

Катинка, спотыкаясь, шагала по тропинке. Ночник, горящий на столике у кровати... Резной бело-зеленый жадеит на изуродованной руке... Ухоженные ногти, оставшиеся невредимыми среди развалин и покрытые красным лаком... Острый ноготь, украдкой чертящий линии на ее ладони... «А». И первые три черточки буквы «М». Зеркало...

Но Анджела Карлайон к тому времени уже видела себя в зеркале и должна была молиться о том, чтобы больше никогда не видеть это зрелище.