Шрифт:
Но Амисты нигде не было, а Анджела Карлайон, которую Амиста заманила на эту роковую встречу, лежала на дне Красной Пропасти.
Легкий ветерок покачивал в воздухе серо-зеленую вуаль, пока она наконец не опустилась, милосердно прикрыв мертвое лицо.
Глава 9
Неужели прошло всего три дня, думала Катинка, с тех пор как она и мистер Чаки подошли к парадной двери этого дома и попросили мисс Эванс перевезти их через реку к «Пендерину» в ее лодке? С тех пор как мисс Добрый-Совет, такая веселая и уверенная в себе, поднималась по крутому склону в сером костюме, ярко-голубом макинтоше и коричневых туфельках на слишком высоких каблуках? Она снова окинула взглядом маленькую комнатку, старый дубовый комод, свисавший с полки над плитой медный каминный экран, полируемый многими поколениями, серебристо-бурые луковицы, подвешенные к балкам потолка... Маленький дом мисс Эванс, куда ее отец много лет назад привез своего Английского Жаворонка. Что думала обо всем этом птичка, извлеченная из родных лесов и являющаяся драгоценным призом даже в этой стране певчих птиц? Не она ли внесла «улучшения» в этот терпеливый дом: претенциозные эдвардианские{34} стулья, витиеватые эмалированные часы, бессовестно врущие под высоким стеклянным куполом?.. На побеленной стене висел старый дагерротип «певчей птицы» с нотами в руке, обрамленный двумя чопорными миниатюрами, изображавшими ее родителей. Что думали мама и папа Ларки, оставшиеся дома в Шропшире, о внезапном сватовстве дикого валлийца, который проводил большую часть времени, наваливая на зеленую поверхность родных гор конусы черного шлака, словно крот?
Мисс Эванс поставила перед ней скверно пожаренный бекон, яйца и чашку тепловатого чая.
— Ешьте, мисс Джоунс, вам нужно подкрепиться. — Она окинула Тинку оценивающим взглядом и сказала в сотый раз: — Наверняка вы и глаз не сомкнули.
— Я спала, честное слово. И мне было очень удобно
— Конечно, роскоши здесь никакой, но все же получше, чем в вашем захудалом отеле в Суонси. — Голубые глаза мисс Эванс были заплаканными, а чашки позвякивали на блюдцах из-за дрожи в ее руках. Посреди трапезы она разразилась слезами, громко всхлипывая и сопя носом. — Это ужасно, мисс Джоунс, к чему притворяться! Бедняжка лежит у подножия Таррена, а силок для кроликов... — Она уронила голову на сжатые кулаки и снова зарыдала.
— Мисс Эванс, мы ведь договорились забыть о силке для кроликов.
— Но почему он бросил его вниз, мисс Джоунс?
— Мы не можем быть уверены, что он это сделал, — в отчаянии произнесла Тинка. — Все произошло так быстро...
— Я видела его, и вы тоже, мисс Джоунс. Минуты не прошло, как бедняжка свалилась вниз, а он наклонился, подобрал силок и бросил его следом. Когда я подошла к ней, силок лежал у ее ног.
— Мы ведь уже говорили об этом, мисс Эванс, — устало вздохнула Тинка. — Люди совершают необъяснимые поступки под действием шока. Очевидно, он посмотрел вниз, увидел силок, понял, что его жена споткнулась, наступив на него, подобрал его, едва сознавая, что делает...
— Но зачем бросать силок в пропасть?
— Каждый на его месте поступил бы так же. Что еще он мог сделать с этой штукой? Ведь она убила его жену. Он в ужасе отшвырнул ее от себя, когда понял, что держит в руках... — Зрелище Карлайона, стоящего на краю обрыва с каким-то предметом в руках и позволяющего ему упасть на скалы внизу, куда только что упала его жена, навсегда запечатлелось на сетчатке глаз Тинки. — Ради бога, мисс Эванс, не упоминайте больше об этом! Он и так терпит адские муки — не хватает еще, чтобы полиция раздувала этот нелепый эпизод.
— Нельзя ничего утаивать от полиции, мисс Джоунс! Они все равно до этого докопаются!
— Каким образом, если об этом никто не знает, кроме вас и меня?
— А если кто-нибудь еще видел, как он бросил силок?
Сердце Катинки похолодело при мысли о расспросах, недоверии и подозрениях, растравляющих и без того мучительные раны Карлайона.
— Даже если так, полиция ничего не может нам сделать, пока мы не проболтаемся, что видели это, — твердо заявила она.
Теперь они получили «повышение»: делом займется не констебль из Пентр-Трист и даже не сержант из Исталиферы, а настоящий инспектор из Суонси, наверняка при участии собственных лизоблюдов-констеблей. В дверь постучали. Мисс Эванс высунула голову наружу и тут же отпрянула, выпучив глаза. Мистер Чаки, суровый, хотя и чуть менее чопорный, с худощавым бледным лицом, темными глазами и прямой осанкой шагнул в комнату, поклонился дамам и сел. Сопровождавший его констебль также опустился на стул с блокнотом в руке.
Катинка ошеломленно уставилась на Чаки.
— Что вы здесь делаете?
— Расследую смерть миссис Анджелы Карлайон, — ответил он, заглянув в записную книжку, словно не был в этом уверен.
— Вы расследуете ее смерть? Но ведь вы...
— Я полицейский офицер, мисс Джоунс, о чем всегда вам говорил.
— Но вы сказали, что вы журналист!
— Это сказали вы, а не я, — возразил Чаки.
— Значит, вы не из местной газеты? Тогда что вы делали в «Пендерине»?
— То, что я вам говорил, — терпеливо ответил он. — Охранял мистера Карлайона.
— От чего?
— От вас.
Мисс Эванс глазела на них через стол. Констебль сидел неподвижно, держа карандаш наготове.
— Полагаю, мы можем начинать? — вежливо осведомился Чаки.
В голове у Тинки мелькали тысячи вопросов, воспоминаний и сомнений.
— Погодите. Вы говорили, что подозревали меня и выдумали предлог, чтобы проникнуть в дом вместе со мной... Но на следующий день Карлайон отослал вас — он больше не хотел вашего присутствия. Вы должны были вернуться в Суонси...
Чаки запустил два пальца в нагрудный карман, извлек оттуда сложенный лист бумаги и протянул Тинке. Это было письмо, которое она написала абсолютно открыто и вручила ему для передачи в полицию Суонси.
— Поэтому я вернулся, — сказал он.
Катинка покраснела, глядя на записку.
— Полагаю, вы подумали, что я очень глупая...
— Я подумал, что вы очень смелая.
— И пришли как раз вовремя...
— Я шел пешком через гору из Нита — мне нравятся пешие прогулки. — Инспектор Чаки скромно посмотрел на свои остроносые коричневые туфли. — Я случайно оказался у выхода из туннеля, когда вы едва не свалились в пропасть... — Он поднял руку. — Не благодарите! Мне просто повезло, что я оказался там.