— Мисс Джоунс не предполагает, что силок установили на дне каменоломни, — сказал Карлайон.

— Конечно нет, — беспечным тоном отозвался Чаки. — Очевидно, она предполагает, что его установили на открытой площадке у выхода из туннеля, дабы любой, выбежавший оттуда, мог бы в нее попасться...

— Кроме того, — добавил Карлайон, — мисс Джоунс видела, как я подобрал силок — очевидно, после того, как с ее помощью убил свою жену, — и бросил его в пропасть следом за ней.

Они вышли на берег реки.

— Лучше поднимитесь к дому, — сказал Карлайон Тинке. — Можете закончить ваши откровения там.

Мисс Эванс не слишком охотно согласилась перевезти их всех. Миссис Лав и Дей Трабл влезли последними в маленькую лодку, где они стояли, сбившись в кучу.

— Как нуайяды{35}, — заметила Катинка, — плывущие связанными по Луаре из Нанта, но остающиеся аристократами до конца.

Никто не откликнулся на эту «веселую» историческую аллюзию, тем более что они больше напоминали пучок спаржи, перетянутый лыком. Выйдя на противоположный берег, мисс Эванс зашагала вверх по тропинке с Деем Траблом. Миссис Лав семенила следом. Далее шли Карлайон, Катинка и замыкавший процессию Чаки.

Карлайон бросил взгляд через плечо.

— Ну, мисс Джоунс?

Какое бы постыдное деяние ни совершил Карлайон, чтобы золотые яйца продолжали поступать после смерти курицы, он не был убийцей.

— Я не собираюсь говорить инспектору Чаки ничего, — решительно заявила Тинка, — что могло бы навлечь на вас подозрение в убийстве. Потому что я знаю — вы не убийца.

— Хо-хо! — произнес Чаки позади нее. — Что происходит?

— Ничего, — отрезала Катинка. — И, пожалуйста, не говорите «хо-хо». Это приводит меня в бешенство.

— Если вы утаиваете информацию от полиции, мисс Джоунс, то это еще какое хо-хо!

— Так оно и есть, — сказал Карлайон.

— Для полиции это не представляет ни малейшего интереса, если... если вы не сталкивали бедную девушку в пропасть. Но я уверена, что вы этого не делали.

Он посмотрел на нее с прежней наполовину ласковой, наполовину снисходительной улыбкой.

— Очень любезно с вашей стороны. Но думаю, вам лучше выложить все начистоту.

— Вы не представляете, как много я знаю.

— Что бы вы ни знали, я не опасаюсь, что это станет известно инспектору.

Мистер Чаки шел следом за ними по узкой тропинке, словно сельский священник — сопровождающий помещика и его супругу во время визита к бедной старой Бетти Хигден с чашкой отменного мясного бульона и целым ворохом добрых советов, — в которого тайно влюблены все молодые прихожанки. Мисс Джоунс тем не менее отнюдь не была влюблена в инспектора Чаки.

— Можете стереть самодовольную ухмылку с вашей физиономии, — резко сказала она ему. — Рассказывать нечего. Дело не в надеждах, догадках или неправильной трактовке улик. Я знаю, что мистер Карлайон не убивал Амисту.

Тинка не собиралась этого говорить — это сорвалось у нее с языка. Карлайон застыл как вкопанный.

— Снова эта чепуха! Я должен был догадаться, что это очередной трюк с целью вернуться для сбора информации!

Он бросил на нее взгляд, полный гнева и отвращения, повернулся и зашагал вверх по тропинке так быстро, как только позволяли ему его длинные ноги.

Тинка поспешила за ним.

— Вы отлично знаете, что это не трюк!

Но Карлайон не обращал на нее внимания и шел дальше, наклонив голову и передвигая ногами, как ножницами.

— Мне это надоело! — продолжала запыхавшаяся Катинка. — Почему я должна терпеть постоянные обвинения во лжи и шпионстве, когда все время...

В конце концов, больше не было радуги, чтобы цепляться за нее. Карлайон оказался не тем человеком, за которого она его принимала и в которого по глупости влюбилась, а абсолютно незнакомым ей Чарлзом Лайоном, жадным до денег интриганом и авантюристом.

— Будь я проклята, если стану терпеть это и дальше! — Через плечо Тинка видела, что Чаки следует за ней по пятам. Вот и отлично! Пусть слышит — пускай все слышат... — Полиция думает, что это вы написали записку от Амисты с предложением встретиться, чтобы заманить вашу жену в смертельную ловушку. Но я так не думаю — я знаю, что вы не убивали ее, что она была последним человеком в мире, чьей смерти вы могли бы желать. Но я также знаю, что вы написали и эту записку, и все письма Амисты. — Она остановилась и крикнула ему вслед, так как он продолжал идти дальше: — Потому что для мисс Добрый-Совет из журнала «А ну-ка, девушки» вы были Амистой!

Карлайон повернулся и шагнул назад.

— Инспектор, эта женщина спятила!

— Вам придется объясниться, мисс Джоунс, — сказал Чаки, но в его взгляде светилось любопытство.

— Я все могу объяснить. Когда-нибудь могло начаться расследование по поводу исчезновения одной девушки. Было бы очень кстати напомнить, что по крайней мере полгода со времени ее предполагаемого исчезновения она вела оживленную переписку с женским журналом! К тому времени мистер Карлайон и «Пендерин» уже были бы забыты, миссис Лав вернулась бы к профессии больничной сиделки, Дей Джоунс был бы давно уволен и едва ли доступен, но существовало бы доказательство, что в течение шести месяцев после исчезновения Амиста была цела и невредима.