Чувствую, как в каждом уголке космоса проходит ещё одна волна изменений. В далёких мирах монстры погибают, их тела, созданные и поддерживаемые исключительно арканой, распадаются на атомы.

Остаётся последнее дело.

Сосредоточившись, я перестраиваю архитектуру Сердца Мироздания, вплетая новые протоколы в его пульсирующую сущность — блокирую самые разрушительные функции, которыми можно злоупотребить, и одновременно даю больше автономии Эштаривану, чтобы он стал вечным стражем артефакта, сдерживающим любого, кто захочет стать новым Кар’Танаром.

Вместо того чтобы уничтожить всё наследие Предтеч, формирую на Нексусе сложную Стелу, связанную с Сердцем незримой нитью — через неё представители всех рас в Совете Равновесия смогут использовать ограниченную силу терраформирования необитаемых миров, но никогда не смогут повлиять на обитаемые планеты.

Через мои пальцы в артефакт вплетаются строгие протоколы ротации власти между расами, сеть поддержки Нуллификаторов на случай непредвиденных ситуаций, кодекс с жёсткими запретами на геноцид и генетические модификации, система прогнозирования последствий, публичный мониторинг и даже концепция заповедных зон космоса — всё это образует единый механизм сдержек и противовесов, который исключит возможность нового тирана, подобного Императору.

Моего интеллекта, даже разогнанного могуществом Суперновы, никогда бы не хватило, чтобы продумать и создать всё это. Само Сердце помогает мне обезопасить и себя, и все разумные виды, чтобы не допустить повторения случившегося.

Готово.

Пора отключиться от Сердца. Пора вернуться к простой человеческой жизни.

И я не могу.

Мои пальцы словно вплавились в пульсирующую субстанцию, мысли пропитаны её энергией. Я чувствую каждый атом каждого существа в каждом уголке вселенной. Всё, что есть, всё, что было, всё, что может быть — доступно мне.

Сила наполняет каждую клеточку моего тела, пьянящая, безграничная. Один жест — и мёртвые миры расцветут заново. Одна мысль — и войны прекратятся. Одно желание — и я буду жить вечно.

Разве не этого я хотел? Разве не для этого сражался — чтобы мир стал лучше?

И тут же понимаю — нет. Я сражался за свободу. За право каждого разумного существа выбирать свой путь. А с такой силой… я стану новым чудовищем. Может быть, благонамеренным. Поначалу. А через сотню, через тысячу лет — кто я? Такой же безумный параноидальный деспот, одержимый контролем?

Уилием воли, которое кажется невозможным, разжимаю пальцы. Один за другим. Медленно. Мучительно. Словно отрываю от себя кусок плоти.

Я снова стою посреди дворца павшего тирана.

Я снова просто обычный человек.

«…Ты сделал выбор…»

— Спасибо, — говорю Эштаривану, чувствуя, как связь между нами истончается, — за то, что сопротивлялся всё это время.

«…Не забывай… с великой силой…»

— … Приходит великая ответственность? — усмехаюсь невольно.

«…Нет… с великой силой приходит великое одиночество… береги тех, кто рядом…»

Сердце Мироздания продолжает пульсировать на постаменте.

Чувствую странную лёгкость и пустоту. Мои параметры, способности, класс — всё исчезло вместе с арканой.

— Готово, — выдыхаю, опускаясь на колени.

Силы внезапно покидают меня. Лёшка помогает мне подняться:

С каждым мигом чувствую, как с плеч словно падают невидимые грузы — тяжесть бесконечной борьбы, ответственность за судьбы миров, горечь потерь. Всё позади. Впереди — только дорога домой. Внезапно меня охватывает странное, почти забытое чувство — лёгкость. Обычная человеческая лёгкость, которую испытывают выжившие после катастрофы. По телу пробегает нервная дрожь, которая неожиданно превращается в смешок. Лёшка смотрит на меня с беспокойством, но я не могу остановиться — напряжение последних лет находит выход в этом смехе, нелепом и неуместном, но таком живом и настоящем. Может быть, именно так и выглядит настоящая свобода?

— Ты в порядке?

— Да, просто… слишком много для одного дня, — улыбаюсь во все 32 зуба. — Давай выбираться отсюда.

— А… как мы это сделаем? — замерев посреди коридора, спрашивает он.

— Чёрт, об этом я не подумал.

— Ты издеваешься?! — заводится с пол-оборота Лёха. — Здесь же нет Телепортариума!

— Ох чёрт! Вот это попали… — со всей тщательностью изображаю смятение, и на миг чувствую юношеский задор, которого так давно не ощущал.

— Ты!.. Ты!!

— Похоже… — я скорбно качаю головой, — придётся тащить жребий, чью ногу мы будем есть первой…

Сощурившись, брат окидывает меня долгим взглядом:

— Ты всё-таки издеваешься надо мной, да?

— Ну а ты как думал! — я начинаю ржать. — Конечно я позаботился об обратном билете. Пока был подключён, создал Телепортариум прямо во дворце.

— Господи, — тяжело вздыхает братишка, — и этот человек прожил не одну сотню лет на белом свете… Ума, как у ребёнка!

— Просто тебя очень легко разыграть, — говорю взъерошив его волосы.

Когда мы идём по пустынному коридору обратно в тронный зал, в голове крутится странная мысль — как всё это далеко от конюшни в Небраске, где начался мой путь. Кто бы мог подумать, что парень, чистивший стойла на ранчо, в итоге окажется в подобном месте?..