Я вспоминаю свои первые неуклюжие сражения с монстрами, встречу с Нако и Таем, знакомство с Горгоной, смерть Накомис, битвы на Полигоне… Всё это сформировало меня, привело сюда. Но что теперь? Без способностей, без параметров, без класса… Кто я?

Егор Стрельцов? Да.

Человек, который теперь может выбирать свой путь сам, без указки Сопряжения, Ультхаков или Предтеч.

Стрелок Гилеада? Да!

Я не перестану быть им до самой смерти. Аркана могла исчезнуть. Чудовища могли испариться, но на свете всегда найдутся долбаные упыри, которых остановит только девять грамм свинца.

И эта мысль приносит странное удовлетворение.

Когда мы возвращаемся в тронный зал, Иерофант всё так же неподвижно стоит у порога, словно время для неё остановилось. Её кристаллическое тело мерцает тусклым светом. Встретившись со мной взглядом, она медленно опускается на колени, а затем прикладывает ладонь к груди — странный жест признательности.

— Я чувствую, что ты сделал, — голос её дрожит. — Ты не только спас нас, но и дал шанс на искупление всем, даже мне… особенно мне. — Она поднимает голову, и в её лице я вижу то, чего никогда прежде не замечал — надежду. — Клянусь своей жизнью, я буду голосом тех, кто помнит цену ошибок.

— Поднимись, — устало говорю я. — И больше никогда не вставай на колени, — протягиваю ей раскрытую ладонь, и Шэндалия с благодарностью принимает её. — Однажды он уже отнял у всех нас свободу. Так давай ценить её по-настоящему… Больше мы не служим ни одной живой душе.

Задумавшись на миг, дева кивает.

Молча мы шагаем по обезлюдевшему дворцы.

— Не жалеешь, что отказался от арканы? — тихо спрашивает Алексей.

— Нет. Думаю, это к лучшему. Хватит с нас сверхспособностей и параметров. Пора вспомнить, каково это — быть просто человеком.

Он обнимает меня за плечи:

— Да? Ну ладно. Тогда пойдём домой, брат. Ушастая наверняка тебя заждалась.

Киваю, чувствуя, как в груди разливается тепло. Впервые за много лет я думаю о будущем без тревоги.

— Да, — говорю, хлопая брата по лопатке. — Пора домой.

Эпилог 1

Вечерний сумрак медленно обволакивает кладбище Фритауна, окутывая ряды надгробий мягким, золотистым светом. Ветер лениво колышет ветви молодых деревьев, посаженных уже после восстановления города. Запах влажной земли и увядающих полевых цветов наполняет воздух, смешиваясь с горьковатым ароматом опавшей листвы.

Молодой на вид мужчина стоит у простого, но красивого надгробия из светлого камня. Солнце, клонящееся к закату, бросает на его лицо причудливые тени, скрадывая черты. Но стоит ему поднять взгляд от могильной плиты, как глаза выдают его истинный возраст.

Ведь в них отражаются ушедшие века.

В его взоре тени прошлого и мудрость, рождённая долгой жизнью, полной борьбы и потерь. Он видели катаклизмы и войны, хоронил друзей, возлюбленную и врагов. Порой в его глазах вспыхивают искры юношеского задора, но чаще их заволакивает дымка тоски — печать человека, отягощённого грузом прожитых лет.

Сейчас взгляд мужчины прикован к имени на надгробии. Губы беззвучно шевелятся, повторяя его раз за разом, словно в попытке удержать образ умершей в памяти. Рука бережно касается холодного камня, пальцы очерчивают высеченные буквы.

На нем выбито лишь одно слово — «Накомис». Вот он опускается на одно колено и кладёт маленький букет полевых цветов к основанию надгробия.

Вновь он проводит ладонью по шершавой поверхности камня, словно касаясь щеки старого друга.

— Знаешь, Нако, — голос его звучит негромко, но отчётливо, — я берёг эту историю, чтобы рассказать тебе, когда всё закончится. Теперь, наконец, могу.

Он облизывает пересохшие губы

— Я прожил семь жизней. Семь полных циклов. Суммарно больше тысячи лет. И все они вели к одной точке — к смерти верховного яйцеголового ублюдка.

Незнакомец делает глубокий вдох. Мышцы на его лице слегка подрагивают, но он сохраняет контроль, словно следуя давнему принципу. Не показывать слабость — даже наедине с могилой.

— После моей первой смерти меня отбросило к моменту зачистки Сан Агустина. Помнишь то Испытание с морскими тварями? Я спас Алехандро от предательства Ехидны. Думал, что делаю правильно, сохраняя ему жизнь. Какая горькая ирония… — рассказчик невесело усмехается, поправляя ворот куртки. — Во время Второго Этапа он объединил свой клан с Консорциумом наперекор Санта Муэрте и убил её. Мне пришлось прикончить его и чуть ли не половину его клана… — он хмурится.

Ветер усиливается, принося запах дождя. Мужчина смотрит на темнеющее небо, затем снова на надгробие.

— Во второй жизни моё понимание происходящего стало чуть больше. Мне стала известна правда. Император солгал, когда говорил, что знает о звездолётах на Атарии. Один из учеников Эриндора, двойной агент Кар’Танара, слил ему информацию о нашем с Мечтателем разговоре. Вот откуда тот узнал о них, — пальцы незнакомца сжимаются в кулак, костяшки белеют. — Я убил предателя, надеясь сохранить корабли, но Сопряжение всё равно их засекло. Электромагнитный импульс превратил их в бесполезный металлолом, как и в первый раз. В конце концов, я даже не добрался до тронного зала. Мою первую попытку «всё исправить» можно считать полным провалом, — горько усмехается он, отводя взгляд.