— С таким ударом? Несомненно, — усмехается Егор, но его глаза теплеют, когда он смотрит на живот Драганы.

Драгана перехватывает его взгляд и неожиданно спрашивает:

— Ты думал о имени?

Егор медлит с ответом. Ветер слегка шевелит его волосы, пока он смотрит вдаль, как будто ответ скрыт где-то за горизонтом.

— Для мальчика… может быть, Виктор? — произносит он наконец. — Ему повезёт родиться в мире, который победил тьму.

— А если девочка, — продолжает Драгана, — я думала о Миральде. Так звали мою бабушку.

— Мира… — словно пробуя на вкус, произносит он. — Мне нравится. Как думаешь, когда?..

— Скоро, — уверенно отвечает дроккальфар. — Очень скоро. Пойдёшь на церемонию?

— Ну уж нет, если политики хотят сделать из победы над Сопряжением праздник, это их право, но я помню, как это было на самом деле.

Она накрывает его руку своей и крепко сжимает. Некоторые раны всё ещё слишком свежи, даже спустя год.

* * *

Ярко-синее небо Ново-Архангельска отражается в окнах недавно отстроенного кафе в центре города. Алексей сидит за столиком на летней веранде. Напротив него — девушка с русыми волосами, собранными в высокий хвост, и весёлыми карими глазами. Она звонко смеётся над очередной шуткой ухажёра.

— Так вот, — продолжает он, отпивая кофе, — когда все это закончилось, и мой брат убрал всю эту дрянь, я решил, что пора возвращаться к нормальной жизни. Знаешь, что я люблю больше всего?

— Дай угадаю, — Катя наклоняет голову, притворно задумываясь, — впечатлять девушек своими подвигами?

Лёшка широко улыбается:

— Машины. Всегда любил возиться с ними. Сейчас собираю деньги на собственный гараж. Буду делать тюнинг, — он проводит руками в воздухе, словно очерчивая контуры воображаемого автомобиля. — Представляешь, сейчас, когда нет больше всей этой арканы, старые навыки снова в цене.

Катя смотрит на него с интересом:

— И ты никогда не скучаешь по… ну, знаешь, по способностям?

Парень качает головой, и его лицо на мгновение становится серьезным:

— Нисколько. Я знаю, как всё могло пойти совсем не так, — но тут же его глаза снова загораются. — Зато теперь я могу пригласить тебя на настоящее свидание. Может, в субботу?

* * *

Доджо Николая наполнено звуками сосредоточенного дыхания и босых ног, мягко ступающих по деревянному полу. Через широкие окна проникает послеполуденный свет, создавая замысловатые узоры на стенах.

Николай стоит перед группой из дюжины учеников разного возраста, демонстрируя замысловатую последовательность движений. Его тело движется с такой плавностью и точностью, словно он всё ещё надёлен сверхъестественными умениями.

— Дышите, — напоминает он ученикам, завершая комбинацию. — Сила приходит не от напряжения мышц, а от правильного дыхания и баланса.

Ученики повторяют его движения, и Николай терпеливо ходит между ними, поправляя и направляя. В его глазах — та же сосредоточенность, что и во время сражений, но теперь без упоения смертью.

Дверь тренировочного зала бесшумно открывается, впуская Ану. Она несёт небольшую коробку из тёмного дерева. Несколько учеников оборачиваются и почтительно кланяются, что вызывает у неё лёгкую улыбку. Николай заканчивает помогать юной девушке исправить позицию и подходит к жене.

— Прости за вторжение, — тихо говорит девушка, — но я закончила новый аромат и хотела, чтобы ты оценил.

Она открывает коробку, в которой лежит изящный флакон с жидкостью цвета янтаря. Её муж осторожно берет ёмкость, откупоривает и вдыхает. Его лицо смягчается, и в глазах появляется какое-то новое выражение.

— Это… — он запинается, пытаясь подобрать слова. — Это пахнет как дом моей бабушки в Саппоро. Как ты…

Ана улыбается, довольная его реакцией:

— Ты рассказывал мне о саде с персиковыми деревьями и маленьком пруде. О том, как пахло после дождя. Я попыталась воссоздать это, — она забирает флакон. — Назову его 'Воспоминание о детстве.

Николай притягивает её к себе, не обращая внимания на любопытные взгляды учеников, и целует в лоб:

— Ты поразительная, — шепчет он. — Буду ждать тебя дома.

* * *

Жёсткий пыльный ветер гонит перекати-поле по тренировочной площадке академии Стрелков на Гилеаде. Мэтт стоит перед строем из двадцати молодых мужчин и женщин в одинаковой униформе. Солнце беспощадно палит, но никто не жалуется — так же, как никогда не жаловался их наставник.