Я пожала плечами.

— Даже если бы я верила в настоящую любовь, далеко не всем выпадает сказка.

— В этом я ошибся с Рэйвен, — сказал он, и это был первый раз, когда я слышала её имя из его уст без боли.

— Что ты имеешь в виду?

— Я верил, что любовь — это сказка. Что если кто-то твоя родственная душа, то всё сложится само собой. Но так не работает. Мои родители любят друг друга сильнее всех пар, которых я знаю, но даже им приходится прикладывать усилия. Они злятся, в их жизни всплывают старые травмы. Но красота их отношений не в лёгкости, а в том, что они делают, когда тяжело. В жертвах, на которые идут ради друг друга. В том, что выбирают остаться, даже когда легче было бы уйти. — Он вздохнул. — Рэйвен осталась, когда забеременела. Но когда прошлое её настигло, она сбежала. Даже не дала мне шанса уйти вместе с ней. Пройти через это вместе.

Меня ошеломило осознание того, что он мог бы уйти с ней. Что он был готов оставить ранчо, семью, всё, что он любил, ради неё.

Я думала, что моя семья не умеет оставаться. Мы всегда были кочевниками. Но мои родители путешествовали вместе. Мама могла бы отказаться, могла бы сказать, что больше не хочет переезжать, но она оставалась. Из-за любви к отцу. Из-за веры в их жизнь.

Мой брат ушёл из Секретной службы, чтобы быть с Леей, следовать за её группой по всему миру. Он выбрал остаться — не в каком-то месте, а с ней.

И когда я смотрела на Райдера, с его тёмными растрёпанными волосами, синими глазами, в которых мерцало обещание того, что могло бы быть, если бы я позволила себе идти дальше… Я вдруг поняла Рэйвен.

Я видела, как он был с семьёй, с дочерью. С какой гордостью управлял ранчо. Видела дом, который он построил с любовью. И понимала — я бы не захотела, чтобы он от всего этого отказался.

И я знала: если бы он ушёл за мной, это бы его сломало. Отсутствие семьи, отсутствие цели медленно разъело бы его изнутри, пока от того блистательного, доброго, сильного человека, которого я знала, ничего не осталось бы.

Это была слишком большая жертва. Та, которую даже любовь не могла бы компенсировать. Рэйвен знала это. И поэтому ушла. Я думала, что она эгоистка. Но, возможно, это была её высшая жертва.

И, несмотря на то, что меня тянуло к нему, что меня манила эта его красота, я не могла протянуть руку и взять то, что он предлагал. Не потому, что это разрушило бы меня — это было бы почти стоящим риском. А потому, что это разрушило бы его. И этого я допустить не могла.

Я сглотнула, заставила себя отстраниться, разрывая кокон, в который он меня затянул. Обошла кухонный остров, решительно увеличивая не только физическое, но и эмоциональное расстояние между нами.

Сделала голос холодным и ровным.

— Мне нужно имя того, кто делает анализ ДНК.

И, не дожидаясь ответа, вышла из кухни.

Прежде чем успела передумать. Прежде чем схватила его за воротник, притянула к себе и закончила то, что он начал.

Глава 27

Эмилиано

Я провёл пальцем по буквам «НЛ» на чёрном рюкзаке. Нахлынула ностальгия, которой я не хотел и которую презирал, но я тут же её оттолкнул. Щёлкнул отцовский нож, и я полоснул по буквам. Потом ещё раз. Раз за разом, пока от рюкзака не остались лишь длинные нити чёрного холста и пластиковые молнии. Я говорил себе, что не злюсь. Что это не вспышка гнева, а осознанное действие — я хотел убедиться, что она ничего не прячет.

Когда остались только клочья, а среди них оказался лишь перстень, я отбросил обрывки в сторону. Покрутил украшение в пальцах. Ар-деко, 1930-е, с квадратным бриллиантом в центре и ступенчатыми гранями по бокам, создающими вытянутую геометрическую форму — популярный мотив того времени. Абсолютно не в стиле Наталии. Может, она его украла, собиралась продать? Только вот денег у неё было предостаточно, я сам ей их давал, и у неё был доступ к ещё большему.

Я сжал кольцо в ладони и медленно повернулся к Хулио.

— Руис кое-что упустил, — прорычал я.

— Он сказал, что в комнате девочки всё новое. Это точно не Наталии.

— Тогда, возможно, у самой девочки есть ключ, — я постучал пальцем по виску. — Приведи её ко мне.

Хулио едва заметно сдвинулся, почти незаметное движение, но я всё равно его уловил.

— У тебя с этим проблемы? — спросил я, голосом, от которого у большинства людей стыло в жилах.

— Она под защитой семьи, шерифа и оперативной группы. Может, стоит подождать, пока всё немного уляжется? Ты столько времени держался в тени. Сейчас риск слишком велик. Они не позволят, чтобы девочка просто исчезла.

Во мне вспыхнула ярость. Нетерпение. Часть моего отца, засевшая во мне на уровне ДНК, та, от которой я не мог избавиться. Та, которую я поклялся подавлять. Я поклялся, что если и буду наносить удары, то не в слепой ярости, как он. Я всегда буду контролировать себя. Я буду бить с целью. Ради возмездия. Ради мести. Ради того, что принадлежит мне.

— Ты уверен, что женщина с оперативной группой?

— Да. Она была в номере в Колорадо. Именно она нашла девочку.

Джиа Кент была красива, и Хатли её уже присвоил. Я видел это в его реакции на мой флирт. В том, как он заходил в её личное пространство, помечая его, словно пёс, поднимающий лапу у дерева. Грубо. Неуклюже.