— И женщин наших режете во благо? — возразил назойливый голос.

— Это ведьмы! — крикнул Александр, но его уже поймали в ловушку, заставив оправдываться, а толпа, особенно, в дальних частях поля за пределами самой площади, начала кричать, не слушая. Акустика этого места во время речи короля была настроена так, чтобы звуки со всех концов поля долетали до центра и наоборот, поэтому его величество слышал не только каждый выкрик, но и шепот людей.

— Ведьмы нас лечат!

— Вы убили мою дочь ни за что!

— Мне нечем кормить детей!

— Ваши маги ничем нам не помогают!

— Лицемеры!

— Зажравшиеся ублюдки!

Эти одиночные выкрики разжигали толпу, превращаясь во всеобщий гул, при этом аристократия помалкивала, испуганно вертя головами и понимая, что назревает серьезная проблема, а среднее сословие разделилось: кое-кто присоединился к бунтарям, скандируя протестные лозунги.

— Я прошу вас послушать! — пытался донести до них король, но его слова игнорировали. Народ к гневным репликам присовокупил гнилые овощи и тухлые яйца, которые полетели в сторону короля, но, само собой, не долетали, падая на головы элиты. Аристократы начали возмущаться, требуя наказать «косоруких метателей», из-за чего град гнилых продуктов полетел на их головы уже намеренно.

Лекс смотрел на это и понимал, что нужно уводить короля немедленно, иначе его сейчас разорвут. Благо, прослойка из благородных не давала голытьбе приблизиться к сцене, но это дело времени. Скоро может начаться настоящий хаос и тогда всё, пиши пропало. Вывезти короля даже сейчас в таких условиях будет сложно, но пока хотя бы возможно. За сценой — ограждение, там толпы нет, но стоят лошади, приготовленные на случай экстренного отступления. Лекс решил, что сначала боевая звезда, изолировав короля от народа, направится в лес, а потом объездными дорогами они уже вернутся во дворец.

Лонгфорд подошел к Александру, прошептав ему на ухо о том, как следует поступить, однако в толпе вдруг раздался зычный голос, предвещавший еще большие неприятности. Лекса даже посетила внезапная мысль, что протест толпы был продуманной акцией — к сцене рвался герцог Норман.

— Король не справляется! — громко во всеуслышание заговорил герцог, и Лекс почувствовал, что его голос не просто усилен магически, маг вложил в него свой дар — силу убеждения. Толпа замолчала, вслушиваясь в каждое слово этого человека.

— Король не справляется, потому что он слаб и не имеет магии! — продолжил Норман, а Лонгфорд сделал знак страже его остановить и не пускать на сцену. Попытка провалилась, так как герцог тоже подал сигнал своим. Ему на помощь пришли человек пятьдесят из аристократической части зрителей, оказавшихся магами разных типов. Они оттеснили боевиков Лонгфорда. Текущая расстановка показала, что силы Лекса значительно уступали команде герцога, которая была магически сильнее, ввиду чего Лонгфорд был вынужден отступить и пропустить Нормана на помост, прикрыв Александра собой.

— Я предлагаю сменить монарха! Вам нужен сильный, решительный, умный и магически одаренный, а не этот слабак! — разошелся Норман, а толпа начала его поддерживать. Александр пытался прорваться вперед, но Лекс не давал, говоря, что это опасно. Он пытался убедить короля уходить, толкая его к задней части помоста, но Александр не готов был уступить, он тоже начал кричать, спрятавшись за спиной боевика:

— Этот человек убивает ведьм, а не я. Это он! А еще Норман хочет уничтожить меня. Он убийца и предатель! Его нужно казнить, а не короновать.

— Ты обвиняешь меня в том, в чем виноват сам, щенок! Ты оскорбил мою честь, я вызываю тебя на поединок! — ответил герцог, и толпа начала скандировать:

— Поединок! Поединок! Поединок!

«Так вот что такое кризис власти», — подумалось Лексу. Он вспомнил этот термин из учебников, которые заставлял его зубрить Дэшон.

— Я принимаю бой! — крикнул король.

— Я выступаю вместо его величества, — перенял на себя инициативу Лонгфорд.

Когда Лекс поднял свой меч, он не знал, что происходит в это время в пещере. Мужчина отвлекся и не посмотрел на часы. О Маше он вспомнил лишь тогда, когда ее фигурка вдруг появилась на сцене прямо перед ним, приняв на себя клинок короля, предназначавшийся герцогу, но в пылу схватки выбравший мишенью его самого. Он схватил девушку за рубашку и дернул на себя, но поздно — ее плоть приняла сталь клинка, выпустив фонтан крови. Подняв Машу на руки, Лекс увидел, как Норман направляет удар на короля, но не успевает, сраженный энергошаром Рэна. Факт обретения магического дара товарищем прошел по краю сознания Лонгфорда, царапнув, но не поразив, так как сейчас его мир сузился до умирающей на руках девушке, из живота которой хлестала алая жидкость. Он звал лекаря, пытаясь перекрыть кровавый фонтан руками и выпуская в нее весь свой резерв для поддержания жизни. А потом явился демон, и все окончательно потеряло логику и связь с реальностью.

Заргас излечил Машу — после его манипуляций она встала на ноги. А еще у нее в очередной раз изменилась на виске печать, явив всем древний символ мага-универсала. По всему выходило, что сейчас в своих объятиях он держал королеву. Однако главная мысль, которая вдруг дошла до его сознания, заключалась в следующем: Маша жива, и она осталась в его мире. Облегчение затопило волной, подарив мужчине крылья.

— Королевой чего? — переспросила я и оглянулась. Демон исчез, на земле лежало тело оглушенного Нормана. Рядом на коленях сидел Александр, состояние которого я бы охарактеризовала как глубокий посттравматический шок. В центре всего этого безумия стояли мы с Лексом, в то время как толпа кричала: «Да здравствует королева!».