Тай успел натянуть рваную рубаху, да и вообще, выглядел так, словно готов был сорваться с места прямо сейчас. Если не получится уйти через дверь, он и в окно выпрыгнет.

– И что вы тут устроили? – спросила, обращаюсь сразу к обоим. Но, как и стоило ожидать, никто не бросился посвящать меня в подробности. Хорошо, раз так, то зайдём с другой стороны. Внимательно посмотрела сначала на Тая, потом задержала взгляд на девочке. Долгий взгляд, говорящий: – Если хотите уйти, то я не буду вас держать. Дам еды столько, сколько сможете унести, но если останетесь и расскажете, что с вами произошло и от кого вы бежите, то я попробую помочь.

Доверять взрослым – это сложно. Особенно когда лимит этого доверия исчерпан. Мне ли этого не знать? Да и с чего ребятам доверять мне, незнакомой женщине? Но я всё равно верила в их благоразумие. Рея не подвела, сделала шаг вперёд и посмотрела на меня невозможными синими глазами:

– А вы поклянётесь, что не обманете? – Тай при этом бросил на неё злой взгляд, будто говорящий – «Это же взрослые! Даже их клятвам нельзя доверять!»

Но девчонка даже не посмотрела на него, продолжая буравить меня решительным взглядом.

– Поклянусь, – ответила спокойно и кивнула в подтверждение собственных слов.

Рея протянула мне руку, которая засветилась едва заметным фиолетовым светом. Надеюсь, мне удалось скрыть удивление, которое вспыхнуло от увиденного?

Протянула ей в ответ свою раскрытую ладонь, девчонка ухватилась за неё цепкими пальчиками и затараторила:

– Клянитесь, что не причините нам вред и не обманете, – синие глаза слегка изменили цвет, тоже став нежно фиолетовыми. Этот мир не перестаёт меня удивлять.

– Клянусь, – повторила послушно, – что не причиню вам вред и не обману.

Наши ладони засветились ярче, а потом по коже будто лёгкий разряд тока прошёл и… Фиолетовый свет пропал, а Рея поспешила освободить свою руку. Отступила на шаг и смело вздёрнуло голову:

– Вы поклялись, а если нарушите, то, – она прищурилась и её тонких губ коснулась хитрая улыбка, что никак не вязалась с образом испуганной девочки, – пожалеете, – завершила, едва ли не торжественно.

– Я не собираюсь ничего нарушать, – недовольно повела плечами, при этом украдкой посмотрела на собственную ладонь. На ней ничего не было, никаких отметин или чего-то подобного. Решив оставить эти мысли на потом, произнесла: – Теперь-то вы расскажете, от кого бежите?

Рея посмотрела на друга, потом на стол, где так и стояли две нетронутые тарелки с супом, ароматные булочки и прочая снедь. Верно, ведь они так и не поели.

– Так, давайте, усаживайтесь, покушаете и тогда уже расскажете.

Когда с обедом было покончено, я узнала много нового. Настолько, что вредный мистер Саташи, вместе с Флорой и моим муженьком в придачу, показались мне едва ли ни прекраснейшими людьми.

Итак, Рейлана и Тайт (они были не просто друзьями по несчастью, а братом и сестрой), сбежали из приюта. Того самого, в честь святого Жалиура, куда новым преподавателем прибыл уже знакомый мне Зак Брайт. Сбежали вовсе не из-за собственной глупости, а потому что больше не могли уже так жить.

– Есть охота, – ворчливо произнёс Тайт, когда я спросила о причине их побега. – Постоянно, – добавил весомо, потом кивнул на сестру, – а она вечно свою порцию малышне отдаёт. Сама потом ночами плачет от голода. И холодно ещё, и наставники порой так лютуют, что после их наказаний ребята неделями с коек подняться не могут.

Я слушала молча, не перебивая. Но давалось мне это с большим трудом. Хотелось немедленно отправиться в этот приют и вытрясти всю душу что из наставников, что из директора, если таковой там вообще имелся. И почему Зак не остановил произвол, царящий в приюте? Он мне показался парнем очень хватким, несмотря на кажущуюся скромность и забитость. Или не успел? Или, во что верить совсем не хотелось, я в нём ошиблась?

– И куда вы бежите? – спросила, с трудом сохраняя остатки спокойствия.

– Так в столицу, – мальчишка махнул рукой и тут же скривился. Ссадина у него была именно с той стороны, на боку, и неосторожное движение, видимо, разбередило рану. Он продолжил уже без жестикуляций: – Мистер Брайт рассказывал, что он в столице вырос, тоже беспризорником, как мы, и лекарю в лавке помогал, а потом что-то там у него получилось, штука какая-то, и он оказался в академии, где ему и кров был достойный, и учёба, и вот теперь работа. Я-то не одарён, так вон хоть Рея сможет пойти учиться.

– Ты тоже сможешь пойти! – горячо возразила девочка, глядя на брата ласковым взглядом. – Пусть не в академию, так хоть подмастерьем куда.

О взрослой жизни дети имели весьма специфическое представление. «Штука какая-то», «подмастерьем куда»… Словно у Зака всё это решилось по мановению волшебной палочки, но я-то помню, как исказилось его лицо, когда он упомянул о своей подработке в лекарской лавке. И уж точно ни о чём простом там речи не шло даже. Но если я сейчас заведу с ними разговор о том, что в столице их не ждёт ничего хорошего, то они мне попросту не поверят. Подумают, что я специально их отговариваю. Ведь в представлении ребят, столица – это что-то сказочное и невероятное. Где для них отрыты все дороги, и стоит только пожелать, как какая-то штука сама собой сложится и вся их жизнь будет похожа на сладкую вату – такая же воздушная и замечательная.