Шрифт:
Лидер пытался приобщить своих последователей к так называемому «наслаждению болью». Естественно, никто из них не разделял его одержимости, но все боялись его непредсказуемости.
— Чего тебе?
— Докладываю. Пришёл новый приказ от Культа.
Подчинённый говорил осторожно, словно боялся даже намёка на раздражение со стороны Триза.
— И что говорят?
— Нам велено поторопиться. У цели появился Жемчуг Дракона. Возможно, теперь он — наша первостепенная задача. Нужно успеть, пока цель не переварила его полностью.
— Жемчуг Дракона?
Триз даже не понял, что это такое и чем оно важно. Однако, недолго думая, кивнул:
— Это хорошо…
А затем, не задавая лишних вопросов, поднялся и направился к месту, где их ждала главная миссия.
Яма находилась в пятидесяти метрах от лагеря. В лунном свете она напоминала открытую рану в песчаном теле пустыни. Прозрачная вода с едва заметным красноватым оттенком заполняла её до краёв.
И в этой зловещей жидкости плавало нечто невообразимое — гигантский младенец, размером с грузовик. Его полупрозрачная кожа пульсировала, словно в такт какому-то чуждому ритму. Он напоминал ребёнка в утробе матери… но искажённого, извращённого.
Мало того, что его размеры были чудовищными, так и само его тело внушало отвращение. К нему тянулась толстая, как канат, пуповина, соединяющая младенца с грудами тел на дне ямы. Но это были не люди — в основе его создания лежали огромные черви.
Этот монстр был не чем иным, как клоном, сотворённым с помощью запретной тёмной техники Культа Падших.
Их план был прост: раз сильные культиваторы не могут проникнуть в этот мир, они создадут себе воплощение здесь. Клон, состоящий из материи самого мира, мог бы стать идеальным обходным путём, позволяющим сломать защиту планеты.
Зачем такие сложности? Наоборот, это самый лёгкий путь.
Сам Триз, хоть и был силён, всё же находился лишь на пике стадии Потока. При всём желании у него не было ни возможностей, ни навыков, чтобы тягаться с элитными культиваторами школы Трёхглавого Дракона.
Если Культ хочет нанести по ним действительно мощный удар, действовать нужно масштабно.
В тело клона войдёт сам Патриарх, который и завершит работу лично.
— Нужно ещё как минимум день, — сказал Триз, глядя в яму.
— А разве нет способа ускорить процесс?
Подчинённый задал этот вопрос не из любопытства, а лишь для того, чтобы выполнить приказ как можно быстрее. Только он не понял, что этими словами сам подписал себе смертный приговор.
Триз молча вытащил клинок и одним точным движением вонзил его в грудь собеседника.
— Ах… За что? — прохрипел тот, рухнув на колени. Изо рта тонкой струйкой потекла кровь.
— Ну как же… Ты сам спросил про способ. Он есть. Нужно просто добавить этому малышу больше «еды»…
Мы медленно шли по тускло освещённому туннелю, когда Марьяна буравила мою спину недовольным взглядом. Не выдержав, я спросил:
— Что случилось?
Она ответила сдержанно:
— Ничего.
Я добавил:
— Извини, но жемчуг был всего один.
На этот раз Марьяна замолчала, что было нехарактерно для неё, ведь раньше она была неугомонной в разговорах. Удивительно, но её внезапное молчание не принесло ожидаемого спокойствия — наоборот, внутри меня что-то требовало заполнить эту тишину.
— Тебе следует меньше переживать, — предложил я, — просто посмотри на меня!
— И что?
— Существует множество людей, которые сильнее, удачливее и умнее меня.
— И что? — повторила она.
— Тебе не стоит сравнивать себя с другими. Я не переживаю, и тебе не стоит переживать.
По глазам Марьяны было видно, как она изо всех сил сдерживается, чтобы не врезать парню, шагавшему впереди. Особенно её раздражало это самодовольное «удачливее меня»…
«Это вообще кто?»
«Если его поставить на второе место среди самых удачливых людей за всю историю человечества, то кто занял бы первое?»
«Наверное — никто!»
Поэтому у неё действительно были причины для недовольства. Так было и в Зале Дао, и теперь на Турнире.
Марьяна умела здраво рассуждать, делать логические выводы и понимать, насколько этот парень рядом с ней — исключение из правил.
В любом случае, нужно было выбираться наружу. Дела в туннеле были закончены, и торчать под землёй не имело ни смысла, ни желания.