Это и было тем, что Шпеер пытался получить от Редера; то, что Дёниц согласился на это — под надежным присмотром в виде комиссии по морскому строительству, возглавляемой его ставленником, контр-адмиралом Топом, — показывает, сколь точно он понимал расстановку приоритетов. Схема была осуществлена, несмотря на зубовный скрежет начальника Конструкторского управления адмирала Вернера Фухса.

То, что возможность для рационального строительства еще существовала, тем не менее, было доказано: Шпеер сосредоточил в своих руках практически все производственные ресурсы рейха и мог использовать их в масштабах обширной империи лучше, чем любая военная служба.

Сражение за Атлантику было теперь в самом разгаре, и, с точки зрения Дёница, здесь было несколько тревожащих событий. Первым, относящимся к январю, был успех, с которым противник проводил свои караваны вокруг групп подлодок, и тот факт, подтвержденный перехватами отчетов союзников о расположении немецких подлодок, что они имеют точные сведения по этому поводу.

Хесслер и офицер 1А, отвечавший за оперативную работу, капитан-лейтенант Адальберт Шнее, провели подробный анализ всей информации, и тут Дёниц заподозрил предательство. Каждый член подводного штаба на Штайнплац был проверен; это выявило некоторые нескромные связи с француженками, но не измену. Наконец, оставалось проверить лишь самих Дёница и Годта. «Мне провести расследование в отношении вас, — спросил Годт, — или вы проведете в отношении меня?»

Между тем, несмотря на убежденность экспертов в том, что противник не мог взломать код «Энигмы», Дёниц отдал приказ подлодкам в море использовать четвертый диск для зашифровки. Это был хороший ход; криптоаналитики в Бенчли-парк взломали предыдущий лишь 13 декабря, и точные доклады о расположении подлодок были на самом деле основаны на расшифровках. Четвертый диск затормозил их на время, но вскоре они прорвались и сквозь эту преграду. В то же время B-Dienst читала сигналы по маршрутам караванов союзников, и скорость расшифровки с обеих сторон редко когда разнилась на несколько часов, так что сложно сказать, кто был впереди. Кульминация подводной кампании все равно зависела от других факторов.

Самым мощным из них были огромные потери лодок на пути с бискайских баз и при возвращении на них. В дневнике под датой 23 марта записано:

В течение нескольких недель сохранялись подозрения, что используется новый тип радара, так как капитаны докладывали, что их атакуют с воздуха ночью или при низкой облачности. При этом не было каких-либо предупредительных сигналов от их «метоксов», которые показывали деятельность радаров и теперь использовались на всех лодках. Казалось, что противник разработал новый прибор, который определяет местоположение, но при этом использует частоты за пределами диапазона действия «Метокса».

Действительно, это были признаки использования коротковолнового радара союзников, который работал на волне 10 см вместо прежней в 1,5 см и был разработан не для того, чтобы обмануть антирадарные устройства на лодках, а чтобы увеличить дистанцию локации и ее точность. К началу 1943 года эти революционные приборы были сконструированы и для надводных конвойных кораблей, и для самолетов. Что касается самолетов, «Боинги», «Бофайтеры», «Либерейторы» и «Фортрессы», летавшие над Бискайским заливом, просто превосходили числом «Юнкерсы», которыми располагал командующий в Атлантике и для которых не ожидалось никаких улучшений в ближайшем будущем. «Теперь у нас будут особенно болезненные потери», — предсказал Годт.

Однако, несмотря на все сложности, даже в конце марта у Дёница оставалась надежда на то, что с большим количеством лодок и предельным напряжением сил он может победить.

Последняя битва в Северной Атлантике вылилась в крупнейшую победу группы подлодок над мирным караваном. Операция началась, когда B-Dienst, совершенно блестяще проявив себя, перехватила и сообщила командованию подводного флота текущие инструкции по маршруту каравана НХ-229, который двигался на восток от американского побережья. По приказу Дёница другие операции были свернуты, и все лодки в этой области объединились в три патрульные линии — «Раубграф» («Граф разбойников»), «Штюрмер» («Сорвиголова») и «Дренгер» («Гончий»), выстроившиеся поперек маршрута.

В то время как лодки спешили к своим позициям, B-Dienst перехватила новые инструкции для совместного маршрута первого каравана и еще одного, SC-122, который тоже двигался на восток. Это было придумано для того, чтобы обойти кругом самую северную линию «Раубграфа», который выдал себя, атаковав караван, который шел на запад.

Линии подлодок были изменены, и рано утром 16 марта U-603 из группы «Раубграф» обнаружила себя посреди начинающегося шторма и в самом центре одного из караванов. Она тут же сообщила об этом и стала образцово преследовать караван, в то время как командование подводным флотом отдало приказ половине всех имеющихся лодок двигаться к каравану, а затем, когда после очередного перехвата B-Dienst было предположено, что другой караван уже прошел, остальным лодкам было приказано плыть туда же.

К сумеркам семь лодок стали двигаться по поверхности к позициям нападения, а в 10 вечера U-603 начала операцию внутри конвоя, попав в цель один раз. Другие лодки появлялись с получасовым интервалом на протяжении ночи и подбили еще семь торговых кораблей, хотя сообщили о гораздо больших попаданиях. Между тем пять конвойных кораблей, которые много времени провели на спасательных работах, повредили две лодки глубинными бомбами.

В то же самое время одна лодка из группы «Штюрмер», U-388, двигаясь к месту событий, обнаружила себя посреди другого каравана, SC-122, и, атаковав, поразила цель сразу четыре раза. В командовании подводным флотом возникло недоумение, был ли это второй караван, или лодка сделала навигационную ошибку, но ситуация прояснилась на следующий же день, и было приказано распределить лодки примерно поровну между двумя караванами. Между тем доклады об уничтожении достигли уже цифры в 14 кораблей тоннажем 90 000 тонн, и еще шесть кораблей были объявлены серьезно поврежденными, что весьма подняло дух командования флотом, в ставке которого весь штаб провел целую ночь.