Воротник-стойка до самого подбородка подчеркнул, какая длинная и стройная у неё шея, как благородна посадка головы. Руки по самые кисти спрятались в чёрно-серо-белую крупную клетку курточки… которая закончилась на уровне пупка, оставив открытой полоску обнажённой кожи.

Обтягивающие брюки стали юбкой-шортами с высокой талией, которые подчёркивали всё, что нужно было подчеркнуть, и скрывали всё, что нужно было скрыть, дразня воображение. Их я раскрасил в ту же клетку. А навстречу им поднялись чёрные сапожки-чулки на ладонь выше колена, оставив на виду ещё полоску ничем не прикрытых бёдер.

Я отошёл на шаг назад, оценивая впечатление.

Или я ничего не понимал в женской красоте, или это будет бомба. Закрытость должна была дать ей чувство защищённости. Узкие полосы открытого тела притягивали взгляды и намекали, что она желаннее, чем когда бы то ни было.

И я точно никогда ни у кого не видел ничего подобного. А я повидал…

Неважно.

— Ну и что там? — нетерпеливо спросила Снежка, которой надоело ждать, пока я налюбуюсь.

— Можно повернуться, — разрешил я.

Зажмурился.

И приготовился к мученической кончине.

Время шло. Кончина не торопилась. Я приоткрыл один глаз.

Моя невеста с задумчивым видом разглядывала наряд.

— Мило, модно и просто, — вынесла она наконец вердикт. — Годится. То, что нужно для первого свидания.

Ага. Значит, на второе и третье я точно рассчитывать смогу. А там уже по накатанной…

Я оплатил пошив, пока она не передумала. Теперь у нас было некоторое время, чтобы просто поговорить в ожидании, пока подберут ткань и сделают то, что я придумал. И выпить кофе.

Удивительный напиток. Столько времени прошло, а человечество не желало от него отказываться. И фантасты, которые создавали фильмы и книги о подвигах за пределами нашей маленькой системы, при всём разнообразии сюжетов сходились в одном.

У их героев всегда был запас кофе.

Наверное, он в чём-то похож на женщин.

Слишком долго болтать ни о чём не пришлось: уже через десять стандартных минут всё было готово. Снежана удалилась в примерочную — переодеваться, а я воспользовался одиночеством, чтобы заглянуть в местный тотализатор.

Элита ставила на Пьера. Не удивительно: мой старый «Палач» против его «Монарха». Появилось новшество — комментарии к предстоящей дуэли.

«Битва Давида и Голиафа». Логично. «Палач» «Монарху» в пупок дышал. Ладно, не в пупок, но всё равно пониже и пожиже. Если брать стандартный мех, а не мой.

«Акела промахнулся!» от некоего Табаки-куна. Какой начитанный кун. Даже знает, как правильно пишется имя старого волка.

«Кто упадёт с вершины водопада?» Действительно, интересный вопрос. Хотя не удивлюсь, если у них тут и водопад найдётся.

И так далее, и тому подобное…

Я хмыкнул. Кто-то умело подогревал настроения толпы и повышал ставки.

На меня было очень много ставок, но мелких и очень мелких. Я прямо-таки услышал голос Винсента: «Плебс ставит всё». Но я не был уверен, что у нас на станции есть так много заинтересованных в моей победе людей… Кто-то жульничает? Впрочем, не моя проблема. Я знал, что выиграю, получу за победу весомую прибавку к счёту и смогу хоть трижды в день переодевать здесь свою невесту… Кстати.

Я зацепился взглядом за одну ставку на свою победу.

Миллион?

У меня поползли вверх брови. Это кто такой щедрый?

Я быстро закрыл страницу — дверь в примерочную поехала в сторону и появилась Снежана. Полностью удовлетворённая своей внешностью.

Я мысленно сделал неприличный жест в сторону Люциуса — а кто ещё мог так прижать к стенке и заставить слушаться строптивую принцессу, кроме её друга детства? — и поднялся ей навстречу.

— Я тут кое-что для тебя присмотрел, — на протянутой к ней ладони лежала коробочка. — К этому наряду подойдёт идеально.

Принцесса взглянула на упаковку, даже не пытаясь казаться заинтересованной. Чем, действительно, можно удивить дочь Старого Медведя? Но коробочку всё же взяла.

В древности было принято дарить женщинам цветы. Вряд ли Снежке понравилось бы таскаться с букетом всё свидание, но я нашёл выход из положения. И сейчас она, открыв крышку, смотрела на бутоньерку — крохотную вазочку, из которой рос такой же крохотный цветок, окрашенный в тот же цвет, что её глаза. По холлу поплыл волнующий, нежный аромат…