— Ты играла со мной,— сказал он, его голос стал чуть ниже, почти рычанием.

— Но ты не поняла, что я тоже умею играть. И моя игра... немного другая.

Его пальцы нашли её кружевное бельё, коснувшись самого сокровенного. Она судорожно вдохнула, её тело инстинктивно выгнулось ему навстречу. Её руки вцепились в его плечи, но она не оттолкнула его. Лоуренс чувствовал, как её тело предаёт её волю.

Он отодвинул пальцами кружевное белье и начал медленно гладить её, заставляя дышать чаще и прерывистее.

— Ты играла в эту игру слишком долго, — произнёс он, проводя пальцами по её влажной коже.

— Теперь твоя очередь чувствовать.

— Это не... правильно... — она пыталась говорить, но её слова тонули в глубоких вздохах.

— А что правильно, Мара? — спросил он, проводя пальцами по её влажной коже.

— Может быть, то, как ты дрожишь подо мной? — прошептал он и его голос был насыщен победой.

— Лоуренс... ты должен остановиться, — её голос звучал прерывисто, но она уже знала, что говорит неуверенно.

— Должен? — он усмехнулся, его пальцы скользнули еще глубже.

— А ты уверена, что этого хочешь?

Мара пыталась что-то сказать, но её голос утонул в глухих вздохах удовольствия. Её дыхание стало сбивчивым, тело напряглось, ощущая, как волна удовольствия растёт и захватывает её целиком. Она чувствовала, что уже на грани, её голова склонилась к его плечу, а её руки вцепились в его рубашку.

— Лоуренс... — прошептала она, её голос был почти молящим.

Но в самый последний момент, когда её тело уже было готово поддаться этому вихрю чувств, Лоуренс внезапно остановился. Его пальцы отступили, как будто ничего не было. Мара резко открыла глаза, ошеломлённая его поступком.

— Что ты... почему? — её голос звучал полным растерянности и лёгкой боли.

Лоуренс посмотрел на неё с лёгкой, почти язвительной улыбкой.

— Мара, моя сладкая колючка... — произнёс он медленно, почти с нежностью.

— Не смей больше так играть со мной.

Её глаза расширились, она попыталась что-то сказать, но он уже развернулся.

— Лоуренс, подожди! — она шагнула вперёд, но он не остановился.

— Спокойной ночи, Мара, — его голос был пропитан язвительной сладостью.

Он закрыл дверь за собой, оставив её стоять в пустой комнате, с пылающим лицом и дрожью в теле. Её сердце билось так быстро, что казалось, вот-вот выскочит из груди.

Она опустилась на диван, обхватив лицо руками. Его прикосновения, его голос — всё это ощущалось на её коже. Но вместо злости или обиды в её душе поселилась растерянность.

Мара понимала только одно: он вновь взял верх. И она была полностью в его власти.

Мара сидела на диване, ощущая, как её сердце бешено колотится в груди. Её пальцы непроизвольно касались места, где только что были его руки, будто пытаясь уловить остаточное тепло его прикосновений. Она тяжело выдохнула, чувствуя, как её тело пылает от нерастраченного желания.

— Чёрт... — выдохнула она, нервно облизнув губы.

Мара направилась в ванную, почти бегом, словно стремилась убежать от всех этих чувств, которые накатили на неё, лишив возможности мыслить здраво. Закрыв за собой дверь, она прислонилась к холодной плитке, чувствуя, как контраст температуры немного отрезвляет её.

— Просто холодный душ, и всё, — пробормотала она, включив воду.

Струи обрушились на её тело, ледяные и беспощадные, заставляя её вздрогнуть. Она закрыла глаза, позволяя воде стекать по коже, но образ Лоуренса не исчезал. Его глаза, голос, прикосновения... всё это словно врезалось в её память, как клеймо.

— Чёрт, что он со мной сделал? — пробормотала она, ударив ладонью по стенке душевой.

Когда Мара вернулась в спальню, её волосы всё ещё были влажными, но прохлада воды помогла лишь ненадолго. Лёжа в постели, она безуспешно пыталась заснуть, но мысли о Лоуренсе снова и снова всплывали в её сознании.

Её глаза закрывались, но стоило им чуть-чуть расслабиться, как она снова видела его. Как он наклонялся к ней, его взгляд полыхал страстью, его голос звучал где-то рядом, словно он был здесь, в её комнате.

— Мара... — слышался в её полудрёме его глубокий, тягучий шёпот.

Она почувствовала, как её дыхание учащается, её тело снова реагировало на этот голос, на этот образ. Одна её рука, почти непроизвольно, скользнула к груди. Пальцы нежно коснулись ткани ночной рубашки, обрисовывая контуры, пока она не задела уже затвердевший сосок.