А я… Не понимаю, что со мной. Никогда меня так не тянуло к мужчине. Я словно пьяная, но не от алкоголя. Земля уходит из-под ног, сознание плывёт. Все принципы осыпаются пеплом к нашим ногам.

– Амина-а, - шелестит над самым ухом.

Горячее, неровное дыхание перемещается к губам. Импульсивно приоткрываю рот в предвкушении поцелуя, вкус которого помню с прошлого раза, но Герман лишь невесомо касается уголка. Даже этого хватает, чтобы меня прошибло разрядом тока.

Прикрыв глаза, облизываю губы и тянусь к нему сама. Невыносимо медленно, будто время остановилось. Каждый миллиметр приближает меня к падению. Скорее всего, я пожалею об этом и буду казнить себя потом, но здесь и сейчас живу моментом.

Ощущаю жаркую влагу его рта, осторожно впитываю ее, растворяюсь в будоражащих запахах и вкусах.

Герман не торопится. Целует нежно и чувственно, чтобы не спугнуть, спускает пальто с плеч, бережно приобнимает меня за талию.

У нас ещё есть шанс остановиться. И внезапный звонок, нарушающий нашу хрупкую близость, призван привести меня в чувство.

Знак свыше? Принимаю его…

– Не отвечай, - хрипит Герман, жаля меня поцелуями. – Не надо.

Как чувствует…. Однако я не слушаюсь.

Дрожащими руками достаю телефон, стеклянным взглядом впиваюсь в дисплей. Меня трясет, как в лихорадке. Хочу отключить, прежде чем он увидит имя контакта, но вместо этого беру трубку.

– Амина, ты где?
– доносится из динамика. В воцарившейся тишине гадкий голос Марата слышен четко и ясно. Лицемерно ласковые нотки переплетаются с гневными и сердитыми. – Дорогая, как и обещал, я приехал за тобой в больницу. Если ты сейчас же….

Угроза тонет в металлическом скрежете и обрывается, когда Герман выхватывает у меня телефон и с размаха запускает в стену. Ненавистный мужской бас исчезает, и мне становится легче, будто избавляюсь от пут. По фотографии на иконке расползается сеточка трещин. Дисплей моргает и гаснет.

Поежившись, обхватываю себя за плечи. Рядом шумно и недовольно дышит Демин, сжимая кулаки. Если матерится, то мысленно. И очень грубо.

– Псих, - выпаливаю на эмоциях и прикусываю язык, напряженно покосившись на него.

Законный супруг не простил бы такого обращения, но Герман другой… Он снова меня целует, настойчивее и глубже. Не позволяет вздохнуть. Покоряет, лишает воли и рассудка. Касается все смелее и откровеннее, расстегивает блузку, задирает узкую юбку.

Прокручивает в своих руках, как безвольную марионетку, вбивает спиной в себя, так крепко обвивает руками под грудью, что не могу вздохнуть. Продолжает целовать, обжигая шею и впиваясь в бешено пульсирующую жилку губами. Подталкивает меня к зеркалу, заставив упереться ладонями в тумбу, припечатывает сзади… Спешит, будто ему важно присвоить меня, а я... безропотно впускаю в себя чужого мужчину.

Теряю связь с реальностью. Все происходит стремительно, жадно, страстно.

Безумие.

Болезнь.

Ранение… в сердце.

Мне кажется, это не я…

Не я судорожно повторяю его имя, упираясь лбом в холодную гладь. Не я вздрагиваю от поцелуев, покрывающих мои плечи. Не я откликаюсь на голодные, нетерпеливые ласки. Не я улыбаюсь в ответ на пошлости и приглушенный мат. Не я извиваюсь в сильных руках, как одержимая. Не я испытываю первый в своей жизни настоящий оргазм.

Не я! Я так не умею!

Не я….

– Амина, - спустя некоторое время, отдышавшись, зовет меня Герман. В его охрипшем голосе мелькают нотки вины. – Ты как? – растерянно уточняет, разворачивая меня к себе. Всматривается в покрасневшее лицо, ищет ответ в заслезившихся глазах.

– Нормально, - пожимаю плечами и понимаю, как глупо это звучит, особенно если я едва стою на ногах.

Спасаюсь в его объятиях, веду руками по торсу, нащупываю бинты. Мокрые…

– У тебя кровь? – подношу пальцы к глазам.
– Надо повязку сменить. И вообще, у тебя швы могли разойтись, - отчитываю его таким бойким тоном, словно между нами не произошло ничего предосудительного. Почему-то нет ни смущения, ни стыда. Как будто мы женаты – и всё правильно.

Супружеский долг... Отвратительная формулировка. Никогда этого не понимала.

Нет, с Германом иначе. Мы занимались любовью.

– Не переживай, Амина, не сдохну. Теперь мне нельзя сдыхать, - смеётся, прижимаясь губами к моему лбу. Внезапно становится серьёзным и хмурым.
– Останься со мной. Ты понимаешь, что я не могу тебя отпустить к нему? Как представлю.… - сдавленно рычит и ругается. Мужественное лицо искажает гримаса боли.
– Ты моя, Амина… Не собственность, а хозяйка, - заключив мое лицо в ладони, неистово покрывает щеки поцелуями.
– Проси все, что хочешь, руководи, требуй. Исполню любое желание, только останься.

И я поверила.

Осталась. Не подозревая, как сильно пожалею об этом однажды…

Наши дни

Амина

Вытягиваю руку перед собой. Дрожит в ритме бешено колотящегося сердца. На безымянном пальце – изящное колечко, аккуратный бриллиантик завораживающе поблескивает под светом потолочной лампы, крохотный лучик танцует по зеркальной глади.

В отражении не я…. От прежней затюканной Амины не осталось и следа. Умерла, подписав документы на развод, и возродилась, как феникс из пепла, когда получила свидетельство о расторжении брака.