Она сомневается, но при этом тянется ко мне. Становится на носочки, обвивает нежными руками напряженную шею, прижимается всем телом к торсу, не оставляя ни сантиметра свободного пространства между нами.

Мы опять единое целое. Как раньше.

Не выдерживаю – и целую её. Сначала аккуратно и трепетно, будто мы заново знакомимся. Я вспоминаю её неповторимый вкус, съедаю эту сладость, но никак не могу насытиться. Амина мягко отвечает мне, после чего у меня срывает крышу.

Я так скучал по её нежности, что сейчас вместо удовлетворения ощущаю боль. Зарываюсь пальцами в шелковистые волосы, надавливаю на затылок – и углубляю наш поцелуй. Я словно после длительной жажды и полного обезвоживания припадаю к желанному оазису. Внутри все горит и жжётся. Я рискую погибнуть, но продолжаю пить из этого источника.

Амина тоже на грани....

Мы неистово терзаем друг друга, не успевая дышать.

– Любимая моя, родная, - нашептываю пылко, покрывая ее горящее лицо поцелуями. Не могу оторваться, но заставляю себя сделать это. – Я не выдержу больше ни дня без тебя – сдохну к хренам, - ругаюсь на эмоциях и буквально умоляю: - Амина, прости меня и останься.

Её теплые, пухлые губы касаются моей щеки, затем - лба, скулы… Она словно слепая – и распознает меня наощупь. Не руками, а поцелуями.

Улыбаюсь, и Амина чмокает меня в приподнятый уголок рта.

Моя девочка. Только моя.

Ревностно прячу ее в капкане рук, как самую редкую драгоценность.

– Давай.… попробуем, - едва различимо лепечет она, но слова, которых я так долго ждал, тонут в трели телефонного звонка.

– Да твою ж мать! – рычу и яростно бью себя по карманам, доставая сотовый. – Что, бляха? – зло рявкаю в трубку, не выбирая выражений.

– Герман Демин? – деловито звучит на той стороне линии.

– Да, - подтверждаю напряженно.

Проклятая интуиция вопит об опасности, моя нервозность передается Амине, и она устремляет на меня испуганный взгляд. В тишине пустого дома отчетливо слышится голос из динамика:

– Когда вы сможете подъехать в центральную больницу? Вас ждут в родильном отделении.

– А что случилось?

– На вашей смене умерла роженица, а вы оформили опеку над её сыном…

– Да, всё верно, – хмурюсь, свободной рукой успокаивающе поглаживая Амину по спине. Она дрожит, предчувствуя что-то плохое. Мне тоже не по себе.

– Нам удалось найти её родственников. Они приехали – и теперь хотят забрать ребёнка.

– Скоро буду, - чеканю резко и отключаюсь.

Встречаемся взглядами с Аминой. Понимаем и чувствуем друг друга без слов.

– Герман, но мы не можем отдать Мишу непонятно кому! – вдруг вскрикивает она, и красивые глаза наполняются слезами. Успела всё-таки привязаться к малышу, да и я сердцем понимаю, что она права.

Порывисто обнимаю её, пока не расплакалась, целую в макушку.

– Я разберусь. Не волнуйся, тебе нельзя, - приговариваю ласково, хотя внутри все бурлит от негодования. – Я всё решу, маленькая.

Обещаю, но не знаю, каким образом. И что ждет меня в больнице...

Чёрт! Как же я устал.…

Амина

Я бережно укутываю Мишаню в одеяло, невесомо касаюсь губами покрасневшей на свежем воздухе щечки, с нежностью вдыхаю неповторимый детский аромат – и осторожно, чтобы не потревожить кроху, укладываю его в люльку. Поднимаю капюшон коляски, отсекая настырный ветер, сжимаю ладони на ручке. Миша кряхтит и морщится, лишившись тепла моих объятий, собирается расплакаться, но я по-особому, в определенном ритме качаю его, как учила бабушка Стефа.

– Тш-ш-ш, баю-бай, - ласково лепечу, прогуливаясь с ним по заснеженному двору. Сохраняю нужный темп, пока он не засыпает.

Мягкая улыбка трогает мои губы. Наше общение с сыном Германа больше похоже на квест, но с каждым днем я всё лучше справляюсь. Тётя подшучивает, что я тренируюсь на нём быть матерью, перед тем как родить своего, но я слишком трепетно отношусь к малышу, чтобы использовать его в меркантильных целях, как куклу. Он и так многое пережил, сильный мальчик. Хочется защитить его от невзгод, позаботиться, подарить частичку тепла. Я всего лишь следую зову сердца. Поступаю, как чувствую. Порой мне кажется, что я готова принять чужого ребёнка. Ради любви к Герману…

– Гера не вернулся? – шепотом уточняет бабушка, выходя на крыльцо.

– Ещё нет….

– Тьфу на него, и не звонит. Опять нас изводит, - ворчит беспокойно.

Заглянув в коляску и проверив спящего Мишу, Стефа возвращается в дом. Я же хватаюсь за телефон. Судорожно проверяю входящие – вдруг пропустила.

Тишина. Ни одного звонка. Ни сообщения. Ни весточки.

Герман уехал в больницу несколько часов назад, и с тех пор я места себе не нахожу. Взволнованно жду новостей, но он молчит, будто испытывает меня на прочность. Или.… у него серьёзные проблемы.