Келли была занята репетициями, примерками и встречами каждый день, но по вечерам, когда она возвращалась домой, мы всегда вместе бегали, тренировались в её спортзале, отрабатывали приёмы самообороны и часто поздно ночью плавали в бассейне.

Сначала мы старались держать дистанцию, когда вокруг были посторонние, но к концу недели стали довольно беспечными, особенно в воде.

В темноте, под поверхностью, её руки и ноги обвивали меня, а мои ладони находили все любимые места на её теле. Наши губы сливались в горячих, жадных поцелуях, и мы так заводились, что мчались из бассейна в спальню, даже не успев вытереться — оставляя за собой мокрые следы на кухне, по лестнице, по коридору, по ковру.

Обычно мы умели быть тихими, но иногда мне приходилось зажимать Келли рот рукой, когда она забывалась и начинала стонать слишком громко.

После мы лежали в её постели, мокрые, тяжело дыша, утопая в том, что происходило между нами.

Но ночные разговоры сошли на нет. Иногда я даже притворялся, что засыпаю сразу, лишь бы избежать сложного разговора.

Мы слишком близко подобрались к прощанию.

Спустя неделю после моего приезда в Нэшвилл я проснулся и заставил себя взглянуть правде в глаза — Buckley’s Pub открывался через три дня, и мне нужно было возвращаться. Мариус должен был прийти позже, чтобы познакомиться с Келли, и если он ей понравится, то дело было решено. Он возьмёт ситуацию под контроль.

Я посмотрел на неё, и по телу разлилось тепло. Она спала, обнажённая, её волосы были взъерошены подушкой. Я тут же перевернулся и прижался к ней, вдохнув её сладкий, тёплый аромат. Сколько раз мне ещё выпадет возможность сделать это? А что, если я уйду завтра и больше никогда её не увижу? Что, если я никогда не встречу никого, кто заставит меня чувствовать то же самое — хотеть держать её рядом каждую секунду? Что, если никогда не встречу никого, кто будет доверять мне так, как доверяет она? Или чьё доверие будет значить для меня столько же? Что, если я больше не встречу никого, кто будет бросать мне вызов, смешить меня, заставлять меня опуститься на колени, лишь бы она не чувствовала себя одинокой?

Как мне перейти от того, что я вижу её, разговариваю с ней, слышу её голос, её смех, её шёпот каждую ночь и каждый день, к полному ничто? Это будет как слезать с наркотика в один момент. Я не был уверен, что справлюсь.

Внезапно я почувствовал злость. Какого чёрта я вообще позволил себе так в неё влюбиться? Разве я не знал? Разве не всегда был осторожен, не подпуская никого слишком близко? Я же был так уверен в себе, таким чёртовым самоуверенным и беспечным. Даже когда я представлял, какой будет моя будущая жена, я и близко не думал, что кто-то вроде Келли Джо Салливан вот так выбьет меня из колеи. Теперь я не знал, где верх, а где низ. Я попытался представить свою жизнь без неё и понял, что мне совсем не нравится эта картина.

Но я не хотел любить эту женщину, с её мировыми турами, аншлагами, безумными фанатами, соцсетями и грёбаными папарацци, которые носятся за ней повсюду. Я хотел спокойной жизни в маленьком городе. Хотел тишины и свободы. Хотел женщину, которая принадлежала бы только мне, а не музыкальной индустрии. Я не хотел делиться.

И всё же… вот я. Держу её так, будто боюсь, что мир вот-вот рухнет.

Знаменитость. Чёртова знаменитость.

Мне и правда досталось по заслугам.

Около полудня я взял машину Келли — крошечный кабриолет БМВ, в который я еле влез. Честное слово, эта штука больше походила на игрушку. Она уехала ещё утром — её водитель забрал её на встречу по поводу возможного кинопроекта, а потом она отправилась на примерку платья.

Я припарковался на общественной стоянке в центре города и прогулялся немного, пока не наткнулся на небольшой сэндвичный бар в тихом переулке рядом с Бродвей. Заказал комбо-набор, подумал взять с собой, но в итоге сел за столик у окна, выходящего на улицу.

Доев сэндвич и чипсы, я позвонил Остину.

— Ты уже вернулся? — спросил он.

— Пока нет, — ответил я, пытаясь подавить чувство вины. — Скоро. Я забронировал билет на утро четверга.

— Опасно тянешь.

— Знаю, извини. Как там у вас дела?

— Всё в порядке. Барные стулья наконец-то приехали.

— Блядь, наконец-то. — Я почувствовал, как напряжение в шее и плечах немного ослабло.

— Выглядят отлично.

— Хорошо. Спасибо вам за всё. Я перед вами в долгу.

— Забей. Семья для того и нужна. Вероника сейчас там, если хочешь ей позвонить.

— Позвоню. Кстати, насчёт Вероники. — Я замолчал на секунду. — Можно тебя спросить?

— Конечно.

Снаружи мимо окна прошла пара, держась за руки.

— Если бы она тогда вернулась в Нью-Йорк, ты бы попытался сохранить ваши отношения?

— Да. Но я бы сделал всё, чтобы убедить её не уезжать. — Он сделал паузу. — Это из-за Келли?

— Да. Просто… — Я пытался подобрать слова, которые могли бы объяснить, что я чувствую. — Мне трудно оставить её.