Хмыкаю.

— И что я увижу? Нос да два уха.

Вздох.

— В том-то и дело, что ты пока не научился ВИДЕТЬ. А это плохо для Императора. Если ты, конечно, не хочешь быть таким Императором, как Вовка.

Начинается кино. Зачем люди хотят возвыситься, тем более стать Императором и прочим Владыкой Вселенной? Либо из честолюбия, либо вследствие смертельной опасности. Для себя. Для семьи. Для детей. И внуков. Просто убьют и тебя, и их всех. Тогда у человека возникает стимул — убить всех, но не дать убить себя и своих родных.

— Да, Миша, ты пока не хочешь быть Императором. И в прошлой жизни не хотел. Впрочем, и Великий не хотел. Но, у него не только не было выбора, но никто бы не справился лучше, чем он. Прости, но у тебя выбор примерно такой же — либо белая мраморная плита с золотыми буквами в Императорской усыпальнице в Петропавловской крепости, либо пепел от тебя и всей твоей семьи, развеянный с небес. Это взрослые игры, Миш. Вход рубль. Выхода нет. Совсем.

Хмыкаю.

— Тебе хорошо рассуждать. Ты вот сам не становишься Императором. Мной прикрываешься.

Усмешка.

— Уйти в лучах славы или уйти никому неизвестным, удостоенным лишь построчного примечания в Энциклопедии: «Меценат времён Императора Михаила Третьего». И никто не узнает, что я держал в руках почти весь мир. Что лучше?

— Так стань.

— Нет. Лучше уж ты. Тщеславие — глупое чувство. Миша, прекращай валять дурака. В прошлый раз ты погубил Империю. Зачем снова? Ты помнишь, как ты Александру Третьему вылил на голову ушат воды?

Киваю.

— Помню. Что ж не помнить. Было прекрасное утро. ПапА обозревал окрестности. Дышал, так сказать, свежим воздухом.

— И?

— И всё. Вылил ему на голову чан с водой для умывания.

— И что ПапА?

— Огорчился видимо. Неприличные слова я уж не помню.

— Вот. А ты ещё не хочешь быть Императором!

Качаю головой.

— Скучно. А с чего мне быть Императором? Вакансий нет вроде.

— Пустое. Всему свой черёд. Сказано в Евангелие: «Имеющий уши — да услышит, имеющий глаза — да увидит, имеющий разум — да осознает». Всмотрись в лица. Они, вот они-они, так вот, они перестают бояться. При Маше-Первой боялись даже посмотреть не так, прикрывали губы от вездесущих сканеров. Впрочем, кому я рассказываю, ты точно так же боялся, и вы с Диной маскировали свои запретные слова поцелуями. Наивная попытка, признаюсь, мы, конечно, всё расшифровывали, но не об этом сейчас речь. При Маше-Два бояться стали меньше. Появилось ощущение возможности грядущих перемен, а тут ещё и твоя популярность среди молодёжи. А вот при Вовке бояться практически перестали. С момента смерти Маши и воцарения Вовы, по Терре пошла какая-то Дрожь Земли. Словно вертикально падающие льды Антарктиды рушатся страхи и запреты. Вовка не справится, его никто не воспринимает всерьёз. Он слаб. Есть опасность, что он может стать последним в Династии. Вы договаривались на год, но боюсь, что придётся отпустить его значительно раньше.

Иронично спрашиваю:

— Завтра?

Но Борису было не до веселья.

— Завтра или не завтра, но… Девочек надо выдать в надежные руки сначала… А вот к тебе идёт первый посетитель.

К нам решительно направилась Эбигейл.

Борис в приветствии склонил голову:

— Ваше Высочество.

— Рада видеть вас, Борис. Позволите украсть у вас Михаила на несколько минут?

Степенный кивок.

— Да, конечно, я пока прогуляюсь по парку.

Он кинул взгляд на мой светящийся браслет и не спеша, натянув носки и обувь, направился по аллее. Что ж, через свой браслет и чип он будет слышать каждое слово, произнесённое здесь.

— Эби, я рад тебя видеть.

Фырканье.

— Не надо заговаривать мне зубы комплиментами! Я пришла не за этим!

— А зачем же?

— Отпустите меня домой. Я не хочу. Мне невыносимо здесь быть, быть рядом с Владимиром!

— Будешь стоять? Я кавалер ещё тот. Могу и посидеть в присутствии дамы. Водичка хороша, кстати.

— Я постою!

Пожимаю плечами.

— Сказано было даже с вызовом. Оценил. Я просто впечатлён. Почти плакал. Рыдал почти. У меня есть семечки, кстати. Хотя нет, обойдешься. Гуляй, не буду настаивать на галантности. Как говорится, Флаг тебе в руки, Эби. Ты уже пять лет его невеста. Что случилось вдруг?

Она кивнула.

— Да, пять лет. И не вдруг. Все пять лет я исполняла волю бабушки. Стюартам-Савойям-Романовым нужна свежая кровь, а Остров стоит Мессы, если перефразировать Генриха IV Наварского. Но, всё время это казалось чем-то далеким. Императрица была молода и могла править ещё лет сорок-пятьдесят. И вопрос со свадьбой, с учетом всяких Державных протоколов и интересов сторон тоже дело не одного месяца, если не одного года. Всё было приемлемо для меня. Но, вдруг всё изменилось. Императрица неожиданно умерла. Вовка внезапно на Троне. Откровенный и непроходимый дурак. Ничтожество. Сопляк! И я должна выйти за него замуж, и рожать от него пятерых детей, так что ли? Ладно, державные интересы, всё такое, но я не обязана находиться рядом с человеком, который мне противен!

— Раз уж ты стоишь, нет ли у тебя в поле зрения камушка? Желательно плоского. Они лучше пружинят от поверхности.

Или я плохо знаю Эбигейл (а я её хорошо и много лет знаю) или она продуманно что-то хочет, зараза такая! Ладно, поиграем в эти игры. Я тоже умею.

И она.

— Могу кинуть камнем тебе в голову.

Прозвучало многообещающе.

— Эби, тебя просто глупо злит ситуация с графиней Льговой. Всё устроится. Это же Дворец и Дворцовая жизнь, сама понимаешь…

Она меня перебила: