— Понятно. Но пообещай, что позвонишь мне, когда примешь решение.

Желчь подступила к горлу.

— Ты можешь оказать мне услугу?

— Всё, что угодно.

— Поговори с прокурором. Узнай, снимут ли они обвинения с Хэдли.

— Что? Ни в коем случае.

— Ты сам сказал, что обвинения об оставлении в опасности не пройдут.

— Нет, но мы можем попробовать.

— Какой ценой, Даг? Она войдет в зал суда и будет вынуждена использовать все скелеты, которые есть у меня в шкафу, чтобы защитить себя. Она сделала действительно плохой выбор, но приняла очень умное решение в разгар парализующего приступа посттравматического стрессового расстройства. И если говорить как человек, который был там слишком много раз, то не так уж много хороших решений можно найти в такой темноте.

— Ты чувствуешь себя виноватым. Я понимаю. Но…

— Я не чувствую себя виноватым. Я виноват. Но я собираюсь разобраться с этим. Я не отдам свою дочь этой женщине, потому что меня мучает совесть. Она согласилась ничего не подавать в суд, надеясь, что мы с ней сможем договориться о чем-то менее публичном. Мне нужно только понять, как это будет выглядеть. Так что я забираю свою девочку и отправляюсь в Оутер-Бэнкс на столь необходимый отпуск.

— Хорошо. Хорошо. Ты знаешь мой номер, если тебе что-то понадобится. Я буду держать оборону с Йеном, пока тебя не будет.

— Спасибо, Даг. Передай Нине мои извинения за то, что я вытащил тебя из постели.

— Эта женщина так громко храпела, что, наверное, не заметила, как я пропал.

— Я обязательно передам ей, что ты упомянул об этом, когда увижу ее в следующий раз.

— Да ладно. У меня нет времени на развод, пока я разбираюсь со всеми твоими проблемами.

Я рассмеялся.

— Мы будем на связи.

— Повеселись на пляже.

Глава 16

Хэдли

— Пожалуйста, скажи мне, что это не то, что ты наденешь — сказала Бет, когда я открыла входную дверь.

Я посмотрела на свой покрытый краской комбинезон.

— Бохо-шик все еще в моде, да?

— О, безусловно. И ты должна оставить эту фиолетовую капельку краски в волосах. Это очень украшает весь образ.

Я рассмеялась и отошла в сторону, чтобы Бет могла пройти внутрь. Она вошла на шпильках. Ее типичный наряд крутого адвоката был сведен до уровня сексуального: черная юбка-карандаш с высокой талией и шелковая рубашка без рукавов.

— Ты забыла застегнуть рубашку, прежде чем прийти?

— Все знают, что на мед можно поймать больше мух. Так получилось, что мой мед — это мои сиськи, и прежде, чем ты заденешь меня одним из своих фирменных язвительных, но не очень смешных сарказмов, позволь мне сказать тебе, чтобы ты заткнулась. Когда тебе исполнится тридцать три, и у тебя больше года не будет секса, потому что ты замужем за своей работой, а у твоей работы нет члена, ты сможешь сама решить, какой мед ты выберешь, и я не скажу об этом ни слова. Ясно?

Улыбка растянулась на моем лице и развернувшись, я босиком направилась по коридору в свою студию, а она шла позади меня.

— Ты понимаешь, что сейчас одиннадцать утра и мы идем на поздний завтрак? Ты можешь буквально ловить мух, а не мужчин со своим медом.

— Нужно быть всегда подготовленной.

Она остановилась в дверном проеме и ахнула, увидев десятки холстов на стенах и еще четыре, сохнущих на мольбертах.

— Боже мой. Ты все это сделала?

— Да, — пробормотала я, собирая кисти.

Хотя это был не Пуэрто-Рико, но в Лири, штат Нью-Джерси, все еще можно было найти красоту. За последнюю неделю я сделала сотни снимков, отчаянно пытаясь отвлечься от мыслей о Розали. Кейвен не звонил и не выходил на связь, и я сходила с ума от ожидания.

По ночам я лежала в постели, прокручивая наши сообщения за неделю до этого, ожидая, что внизу вдруг появится еще одно. Этого не происходило, и по мере того, как проходили дни, я начинала терять терпение. Дом Кейвена находился всего в пятнадцати минутах езды от моего, и я только и могла, что держаться подальше.

Бет тоже ненавидела ожидание. Неудивительно что ДНК Розали совпало с моим, и поэтому она с нетерпением ждала процесса. И поскольку прокурор снял с меня обвинения, на нашем пути больше ничего не стояло.

Но я обещала дать ему время. Я была обязана ему этим и многим другим. Даже если меня медленно убивало осознание того, что Розали так близка и в то же время так далека.

Бет сняла туфли и прошла по забрызганной радужной ткани, чтобы осмотреть мою работу.

— Это невероятно. Ты уже продала их?

Я прикусила нижнюю губу.

— Я даже не выставила их на продажу. Я боюсь, что без нее ничего больше не продастся.

— Да ладно, — вздохнула она, проводя пальцем по густым волнам масляной краски, нанесенной ножом для палитры на травинки на моей картине. — Это просто фантастика.