Но именно мужчина, стоявший в нескольких футах позади него, заставил мое сердце остановиться.

На нем были темные джинсы, потертые на бедрах, и серая футболка, а на левой руке которой от запястья до локтя виднелись черные чернила в виде перьев. У меня пересохло во рту, а кожа покраснела. Это было семьдесят пять оттенков неправильного, учитывая нашу ситуацию, но у меня были глаза, а Кейвен был чертовски сексуален.

— Я принес тебе мусор, — объявил Джерри.

Непроницаемый голубой взгляд Кейвена захватил меня, приковывая к себе, пока я не смогла отвести глаза. Я судорожно пыталась понять по его безэмоциональному лицу, пришел ли он сообщить хорошие новости или плохие. Его щетина была длиннее, чем в последний раз, когда я его видела, и граничила с бородой, а щеки и нос загорели, но это были единственные подсказки, которые он давал.

— Не хотел ли ты… э-э-э… войти? — спросила я Кейвена.

Мусорное ведро Джерри стукнуло по моему животу

— Нет. Просто забери это дерьмо, чтобы я мог убрать его из своего дома. Не понимаю, почему я не могу просто положить его в обычные контейнеры, как все остальное.

Инстинкт заставил меня поднять руки, чтобы забрать у Джерри мусорное ведро, но я не отрывала глаз от Кейвена. День был теплый, но я чувствовала, как его ледяной взгляд окидывает меня с ног до головы. Конечно, на мне был мой дурацкий комбинезон. Карма не хотела, чтобы было иначе.

Он мог бы позвонить. У него был мой номер.

Может быть, он приехал, чтобы лично сообщить радостную новость.

Либо же, чтобы увидеть мою агонию, когда он скажет, что никогда больше не позволит мне увидеть Розали.

— Поторопись, — рявкнул на меня Джерри. — Мне нужно вернуть мусорное ведро. Мои сыновья пришли на ужин вчера вечером и привели всех своих отпрысков. Мой дом выглядит так, будто по нему пронесся торнадо. Сегодня у меня будет еще как минимум два ведра для тебя.

Не обращая внимания на Джерри, я спросила у Кейвена:

— Все в порядке?

— У тебя есть минутка, чтобы поговорить? — ответил он.

У меня была примерно вся оставшаяся жизнь, чтобы поговорить с ним, если он захочет. К счастью, мне удалось вымолвить несколько непринужденное:

— Конечно.

Но сначала мне нужно было избавиться от Джерри.

Мысленно пометив, что первым делом утром куплю ему перекатывающийся контейнер для мусора, я перевернул ведро на бок, высыпав пластиковые бутылки, кусочки оберток и картона на пол, а затем передала ему обратно пустой.

— Я зайду и заберу остальное позже. Не нужно приносить его сюда. Я сама приду и заберу. Поняли?

Джерри выглядел совершенно сбитым с толку, но когда я снова перевела взгляд на Кейвена, уголок его губ дрогнул в улыбке.

Улыбка.

Улыбка не может быть плохим знаком, верно?

Боже правый, пожалуйста, пусть его улыбка не будет плохим знаком.

Я изо всех сил отпихнула мусор с дороги, а затем нацепила улыбку, которая, как я надеялась, не выглядела такой нервной, как я думаю.

— Заходи, Кейвен.

Он стоял и терпеливо ждал, пока Джерри, ковыляя, спустится по моим трем кирпичным ступенькам. Они обменялись мачо-киваниями, и Джерри, проходя мимо, что-то пробормотал себе под нос, что заставило Кейвена тихо посмеяться.

О, боже мой, смех должен быть хорошей новостью. Никто не смеялся перед тем, как разрушить чужие надежды и мечты, каким бы смешным ни был заводной старик.

Я тяжело сглотнула, перекатывая большой и указательный пальцы вместе, пока Кейвен поднимался по ступенькам. Он остановился прямо передо мной, так близко, что я почувствовала запах его одеколона, а шлейф стал лесным и теплым, чисто мужским, как и все остальное в Кейвене Ханте.

И тут его великолепные губы дрогнули и произнесли:

— Ты все еще компенсируешь наш недавний углеродный след?

— Я посмотрела. Твой внедорожник расходует тринадцать миль на галлон. Это может занять некоторое время.

Он ухмыльнулся.

Я отступила назад, давая ему возможность войти, споткнувшись при этом о пустую молочную бутылку.

— Черт, — воскликнула я, падая назад.

Со скоростью гепарда — или отца, имеющего опыт общения с неуклюжей, склонной к несчастным случаям девочкой Бэнкс, — он поймал меня за руку. У меня перехватило дыхание, и я почувствовала, как каждый его кончик пальцев проводит по внутренней стороне моего бицепса.

Ошеломленная и немного загипнотизированная, я подняла на него глаза.

Боже, как же я мечтала о нем все эти годы.

В этих снах он никогда не хмурился и не кричал, как на заднем дворе своего дома.

Он так же не мучился от чувства вины, как в закусочной. Нет. В моих снах Кавен смотрел на меня с нежностью и желанием. Это не было ни тем, ни другим, но я бы с радостью приняла то легкое веселье, которое он мне сейчас демонстрировал.

— Кто бы мог подумать, что переработка может быть такой опасной? — поддразнил он.