Три года назад мы с сестрой открыли собственную художественную компанию. Это было терапевтическое занятие, которым мы могли заниматься вместе. Она любила рисовать, а я — фотографировать, и мы объединили эти два направления в свой собственный уникальный стиль искусства. Сначала это было просто развлечение, но уже через несколько месяцев после открытия нашей виртуальной галереи нас завалили заказами.

Первую картину мы продали за тридцать шесть долларов с бесплатной доставкой, которая на самом деле обошлась мне в восемьдесят пять долларов через FedEx.

Последнюю мы продали за два миллиона, не считая семидесяти пяти тысяч долларов, которые покупатель заплатил за доставку в сопровождении вооруженной охраны.

Мы стали чем-то вроде феномена в мире искусства. Большинство людей верили, что мы — пятидесятипятилетний мужчина, который когда-то был уличным художником в Италии, а потом уехал в Пуэрто-Рико, чтобы следовать своей мечте стать фотографом. Мы сами хохотали, сочиняя эту биографию.

Мы упорно работали над тем, чтобы сохранить наши личности в тайне, и вместе мы были известны как Р. К. Бэнкс — псевдоним, который мы выбрали в честь наших родителей.

Но теперь я была просто Хэдли, потерянная в любимом деле, но не уверенная, будет ли оно прежним без Уиллоу.

Я прошла мимо Бет, неся свои ножи для красок в ванную. В студии и темной комнате, которую я собираюсь построить на заднем дворе, будет огромная раковина как раз для этой задачи, но пока я пользовалась только ванной комнатой внизу.

— Почему бы тебе не позволить мне обновить сайт? Держу пари, что фотография цветущих серебряных колокольчиков будет куплена раньше, чем мы успеем обновить страницу.

— Серебряные колокольчики не растут в Пуэрто-Рико, — ответила я, с громким стуком опуская все в раковину.

— Значит, вы переехали. Людям это позволено.

— Я собираюсь принять душ. Буду готова через пятнадцать минут, — я направилась в свою спальню, надеясь, что она оставит меня в покое, но зная Бет, она будет стоять в душе вместе со мной, если ей нужно было что-то сказать.

Она встала передо мной, преградив мне путь.

— Ты же знаешь, что мои судебные издержки недешевы. В конце концов, тебе понадобятся деньги.

Я закатила глаза.

— У меня их полно, и ты не возьмешь с меня денег.

— Хотя могу. И тогда я буду безумно богатой, а ты — бедным, голодающим художником, которому нужно продать картину.

— Ты и так безумно богата, а в прошлый раз, когда мы встречались, даже не позволила мне купить ужин. Я рискну, если ты пришлешь мне десятимиллионную купюру, которая меня сломает.

— Отлично. Тогда мои расценки только что выросли до одиннадцати миллионов в час.

— В таком случае ты уволена. Но мне все равно нужен душ, если ты хочешь в ближайшее время выйти отсюда, чтобы показать свой мед мухам, — я попыталась увернуться от нее, но нахальная девка снова преградила мне путь.

— Чего ты боишься?

Я бросил на нее укоризненный взгляд, но она отмахнулась от меня.

— Точно. Ладно. Ладно. Кроме всего этого, чего ты боишься?

Вздохнув, я отказалась от попыток добраться до своей спальни.

— Люди догадаются, что это не она. Они увидят штрихи, и все поймут.

— Так скажи им, что вы что-то поменяли. Мы будем рекламировать это как новую коллекцию. О! О! О! — она щелкнула пальцами, а затем постучала себя по носу. — На самом деле, мы должны начать тизерить релиз сейчас, а через несколько недель — бам! Выставим все на аукцион и будем наблюдать за тем, что из этого выйдет.

Я уставилась на нее. Боже, моя лучшая подруга была сумасшедшей.

— Слушай, если ты хочешь пойти на свой поздний завтрак, ты должна позволить мне…

Меня прервал звонок в дверь.

— Ты кого-то ждешь? — спросила Бет.

— Ну, я получила письмо от нигерийского принца. Может, он приехал, чтобы лично доставить мое состояние.

— Я серьезно, — прошипела она.

— Расслабься. Ты слишком долго жила со швейцаром. Мои соседи иногда заглядывают ко мне. Возможно, это просто раздраженный Джерри. Он заходит несколько раз в неделю, чтобы принести мне отходы. Я пыталась объяснить ему, что все, что ему нужно сделать, это поставить контейнер рядом с улицей, но он думает, что у меня есть какая-то магия, которая заставляет их исчезать быстрее.

— Почему он так думает?

Идя к двери, я ответил через плечо:

— Потому что я складываю его отходы в свой большой подкатной контейнер, а потом отдаю ему обратно пустым. Если бы только я могла научить Нэнси и ее детей через дорогу делать то же самое.

Как я и предполагала с другой стороны двери стоял восьмидесятилетний Джерри Масгрейв, держа в руках зеленый контейнер размером с корзину для белья. Она была переполнена различными материалами, которые мне придется отсортировать чуть позже.