— Да… ну… то есть…

— То есть, выходит, что вы сами проводили проверку… и сами подделали результаты? — наседал Прутков.

— Это не так! — выпалил Крылов, но голос его дрогнул.

— Тогда объясните, как так вышло? — Прутков смотрел на него спокойно, но в его взгляде читалось одно: «Попробуй только соврать».

Крылов молчал.

— Мне нужны пояснения. Немедленно, — добавил Прутков, откинувшись в кресле.

Крылов отвёл взгляд, стиснув зубы.

Он проиграл.

Прутков двинулся к выходу. Один из проверяющих как бы между прочим спросил у меня:

— И что, откуда ноги растут?

Он прекрасно понимал, что такие подлоги не происходят просто так. За счёт нашего цеха пытались скрыть другие промахи. Просто нас решили выставить в роли куклы для битья.

Я посмотрел на проверяющего, затем пожал плечами.

— Я бы, наверное, на общезаводской склад посмотрел…

Я решил, что если бить в цель, то бить сразу по-крупному.

Комиссия двинулась в сторону общезаводского склада. Я пошёл следом, ощущая, как внутри поднимается напряжение.

Когда мы вошли внутрь, в нос сразу ударил запах старой бумаги и пыли. Длинные стеллажи с коробками и ящиками уходили в темноту, а в дальнем углу что-то скрипело — возможно, кто-то из работников в последний момент пытался навести порядок.

Прутков огляделся, достал блокнот.

— Так, — сказал он, переведя взгляд на завсклада. — Документы по последним списаниям материалов. Где они?

Завскладом, мужчина лет пятидесяти с залысинами по имени Сергеев, заметно напрягся. Он переглянулся с Крыловым, но тот бессильно опустил глаза в пол.

— Сейчас, минуточку… — неуверенно ответил завскладом.

Он развернулся и поспешил к стеллажам, шаря глазами по папкам. Достал толстую папку, трясущимися руками положил её на стол. Я вспомнил, как он уверенно себя вёл, когда мы к нему приходили с Борисом Игнатовичем, который в шутку звал его Пушкиным.

— Вот… Всё здесь.

Прутков переглянулся с одним из членов комиссии, затем раскрыл документы.

— Так, давайте смотреть…

Он пробежался по страницам, хмурясь всё сильнее.

— Ну и бардак, — пробормотал один из проверяющих, стоявший рядом. — Числа не совпадают, подписи разные…

Я взглянул через плечо Пруткова — и действительно, в накладных, которые должны были относиться к одним и тем же материалам, даты были разбросаны, цифры прыгали, а некоторые ведомости и вовсе выглядели так, будто их наспех исправляли прямо перед проверкой.

— Интересно, — протянул Прутков, отложив один лист и доставая другой. — Вот это вот, например…

Он повернул документ к Сергееву.

— Александр Сергеевич, объясните, каким образом одна и та же партия была списана дважды в разные даты?

Сергеев сглотнул, вытер пот со лба.

— Наверное, ошибка…

Прутков листал дальше, пока не нашёл ещё одну несостыковку.

— Вот, пожалуйста. Здесь вы списываете партию материалов, а вот тут — её же, но уже с другой подписью.

Один из членов комиссии присвистнул.

— Так это же классическая схема: сначала списать, потом продать налево, а потом снова закупить за счёт завода.

Крылов кашлянул, сделал шаг вперёд.

— Давайте не будем спешить с выводами, — сказал он ровным голосом. — Возможно, это действительно ошибка.

— Да? — Прутков повернул к нему листок. — Тогда объясните вот это.

Он указал на подпись, которую все узнали с первого взгляда. Подпись Крылова. Стояла она на одной и из листов проверок, стало совершенно понятно, что все проверки имели исключительно формальный характер.

— Я… — прошептал Крылов.

— Вы лично проводили проверку, не заметили очевидных нарушений — и теперь утверждаете, что это всё ошибка?

Крылов молчал. Я подошёл ближе, заглянул в документы.

— Знаете, я бы, наверное, ещё заглянул в отчёты по поставкам, — предложил я.

— Уже проверяю, — отозвался один из членов комиссии, быстро листая страницы.

Вскоре он поднял голову.

— Вот оно. Несколько партий пришли с разницей в месяц, но в отчётах они объединены в одну.

Прутков перевёл взгляд на Сергеева.

— Вы это подписывали?

— Мне… Мне принесли готовые бумаги… — заикался тот.

— А кто принёс?