— Кто говорил?

Он замялся, но, видя мой взгляд, быстро ответил:

— Помощник нашего директора, Владлен Степанович!

Вот оно что… я задумался. Впрочем, долго ждать не стал, отпустил языкастого парня, которому аж на месте не стоялось, будто земля подошвы жгла.

— Ты мне больше не нужен, Дим. Но если я ещё раз узнаю, что ты где-то что-то болтаешь…

— Понял, я так-то понятливый, Егор.

Я развернулся и ушёл. Теперь всё было ясно.

И слова про «человека директора» вскоре стали звучать всё чаще. Нового начальника цеха не называли прямо, но все уже догадывались, кто это — некий Николай Титов, из так называемого управленческого резерва. Таких всегда держат в запасе на «всякий случай». Как управленцы они так себе, на производстве их тем более никто не знает, но лишних вопросов обычно не задают и охотно делают все по указке свыше. Такой управленческий резерв лично я называл болотом, в котором тонули, по сути, талантливые ребята — вот только с напрочь отбитой инициативой. Тот же Титов последние пару лет ходил в замах начальника одного из цехов, а до этого работал замом целом корпуса.

И вот про этого невзрачного кадра стали говорить, что он «жёсткий управленец» и «приведёт цех в порядок». Но самым популярным утверждением было вот какое: он «разгонит всех этих мечтателей, что решили, будто завод для них — место экспериментов».

Когда новость дошла до Ромы, он пришёл в комнату мастеров с лицом человека, которому только что ударили под дых.

— Егор, они хотят меня снять, — сказал он сдавленно.

— Знаю, — спокойно ответил я.

— Они уже подписали приказ, осталось только его утвердить.

— А рабочие что говорят?

Рома замолчал.

Он понимал, что всё решалось не только в кабинетах. Если рабочие согласятся, если все примут нового начальника, то сопротивляться будет бессмысленно.

Но если они встанут на сторону Ромы…

— Я не знаю, — выдохнул он.

— Тогда узнаем, — сказал я.

В обеденный перерыв, когда все рабочие собирались в столовой и в курилке (те, кто по нашей договорённости уже в столовой побывал), мы с Ромой прошлись по цеху и поговорили с работягами.

Разговор был коротким и по существу.

— Вы уже слышали, что хотят поставить нового начальника?

Кто-то молчал, кто-то кивал, кто-то уходил от темы. Заговорил Андреич, его голос разнёсся по цеху:

— Да нам без разницы! Главное, чтобы работать давали нормально!

Это была первая реакция — вроде бы, нейтральная, но не в пользу Ромы.

Я хмыкнул.

— А если работать нормально не дадут?

Мужики переглянулись.

— Это как?

— Да так, — я поднял руки. — Допустим, приходит новый начальник. И первым делом начинает резать сверхурочные. Потом наводит «жёсткую дисциплину» — а это означает штрафы за всё подряд, как это уже делалось в других цехах. А потом, когда люди начнут уходить, объясняет, что это просто плохие работники были, что виноваты в этом сами рабочие. Я извиняюсь, Андрей, отлить ведь будете ходить по расписанию.

Повисло молчание. И первым его нарушил тот же Андреич:

— Что, серьёзно так будет?

— Так уже было, — спокойно напомнил я. — В третьем цехе. И в пятом.

А вот теперь люди начали действительно задумываться. Смена начальства всегда была чувствительной темой.

— Ладно, — проворчал кто-то. — Чего делать-то?

Рома посмотрел на меня, словно ждал подсказки и не знал, дождётся ли, но я уже знал, что сказать.

— Просто говорите, что вы не согласны.

— Да кому? — уточнил Андреич.

— А всем, кто спросит, — отрезал я.

Мы вернулись в кабинет начальника цеха. Рома, развалившись на стуле, скрестил руки на груди. По нему было видно, что он доволен, хоть и старается этого не показывать.

— Кстати, ты нашел, кто слух-то пускал? — спросил он, приподняв бровь.

Я кивнул, оперевшись о его стол.

— Димка.

Рома присвистнул.

— Вот же щенок…

— Ага. И не просто так. Работал на Крылова, а потом получал новые инструкции от помощника директора.

Рома покачал головой.

— Димка. Просто Димка? Это же смешно…

— Любая революция начинается с маленьких людей, — заметил я. — Но это не сработает там, где люди понимают, что их судьба — в их руках. Именно для этого и была сделана Октябрьская революция. Чтобы последнее слово оставалось за рабочими. А рабочие свое мнение высказали в твою пользу.

— А… ты чего такой уверенный? — вдруг спросил Рома, разглядывая меня.

— Потому что я видел, как люди могут объединяться. Ты же сам это почувствовал, когда мужики встали за тебя?

Рома вздохнул, но всё-таки с довольной миной.

— Да уж. Никогда бы не подумал, что простые работяги смогут сломать систему, которую пытаются насадить сверху.

— Это не система, — сказал я. — Это чья-то жадность и страх.

Он долго молчал, а потом медленно произнёс:

— Значит, будем биться до конца?

На следующий день, когда из заводоуправления пришёл человек с приказом о назначении Титова, он столкнулся с неожиданной проблемой.

Мужики категорически отказались его принимать.