Андрей не спал — в ту ночь уснуть никак не получалось. Дурное предчувствие сжимало грудь. Услышав стук, он приподнялся в постели, сердце бешено колотилось. Он посмотрел на спящую жену, но не стал ее будить и вставать сам, будто парализованный страхом.

К входной двери в коридоре так никто и не подошел. Через мгновение стук сменили тяжелые, мерные удары. Вскоре в коридоре послышались шаги соседки и лязганье ключей. В коридор вошли люди.

— Пронин! — рявкнул один из них.

Сердце Андрея заколотилось от ужаса, когда он услышал из коридора свою фамилию. Значит, за ним. Его взгляд снова пал на спящую жену, в голове мелькнула странная мысль: так не хочется ее будить… Но через несколько секунд забарабанили уже в дверь их комнаты, и Елена проснулась.

— Пронин! Собирайтесь.

Андрей и Елена как будто были готовы к этому моменту, хотя никогда не обсуждали вероятность того, что кого-то из них арестуют. И тем не менее, когда за мужем пришли, оба знали, что делать. Жена с каменным лицом собрала Андрею некоторые вещи, обняла на прощание, даже попыталась поцеловать. Пообещала, что в любом случае будет его ждать.

Андрей как мог держался и вел себя спокойно, хотя отлично понимал: увидятся ли они еще когда-нибудь — не знает никто. Только когда люди в форме увели мужа, Елена заплакала. Стоя у окна в темноте, она с ужасом наблюдала, как двое в черных куртках запихивают ее любимого человека на заднее сиденье черного автомобиля, как машина трогается с места и скрывается в темноте.

Андрею Пронину повезло: его не расстреляли ни сразу, ни после допросов — «всего лишь» заставили подписать бумагу с признанием в том, чего он не совершал. В те времена следователи не гнушались ни шантажом с угрозами семье, ни прямым выбиванием показаний с помощью пыток. Андрея приговорили к двадцати годам лагерей.

В 1941 году началась Великая Отечественная война. Андрей вместе с другими узниками лагерей, такими же «врагами народа», как и он, был зачислен в штрафной батальон — на передовой искупить кровью «вину» перед советской родиной. И снова Андрею повезло, насколько можно здесь вообще говорить о везении. Все его однополчане погибли в бою, а он «отделался» тяжелым ранением, в результате которого ему ампутировали руку. После долгого пребывания в госпитале, по какому-то странному стечению обстоятельств ввиду общей неразберихи или чьему-то бюрократическому недосмотру. Андрею разрешили вернуться домой.

Дома его радостно встретила Елена. Она всеми силами старалась продемонстрировать, что по-прежнему его любит, видит в нем не несчастного однорукого калеку, а дорогого мужа. Притворства здесь не было: неважно, с рукой или без, это был ее Андрей, и он вернулся живым из лагерей и с фронта — когда столь многие женщины потеряли своих мужей навсегда. А ее муж теперь был рядом с ней, дома.

Раз за разом, когда они лежали в кровати ночью, Елена целовала мужа, пытаясь вызвать в нем желание. Но тщетно — и причина отсутствия потенции, конечно, была не в инвалидности Андрея, но в страхе, что за ним снова придут. Страх отравлял дни и особенно ночи пережившего столь многое мужчины. Во сне он часто кричал. Просыпался, вскакивал с кровати, всматривался в темноту на улице. «Андрюша, там никого нет», — робко говорила Елена, но Андрей продолжал подолгу стоять у окна. Затем все-таки возвращался в кровать, ворочался, кое-как засыпал.

Елена пыталась вызвать в муже страсть не из-за того, что очень хотела секса. Конечно, в близости она нуждалась, но куда больше думала о муже, надеясь, что любовь успокоит его, поможет отвлечься и пережить страшные беды, выпавшие на его долю. Но раз за разом Андрей терпел неудачи, и каждая последующая лишь усугубляла его самочувствие.

В конце концов жена оставила попытки и сказала Андрею, что любит его любым, ей неважно, получается у него в постели или нет, неважно, есть у него рука или нет. Но Андрей, несмотря на всю благодарность любящей жене, чувствовал себя совершенно раздавленным. Однажды, укладываясь спать, он даже сказал Елене:

— Знаешь, если тебе тяжело со мной… я не обижусь, если ты будешь дружить с кем-то другим — я не могу, я просто не могу.

Елену такое предложение только шокировало.

— Что ты несешь?! Мне никто не нужен! Я же тебя люблю.

Андрей тоже любил Елену и предложил ей найти любовника лишь в отчаянной попытке спасти брак. Но ради счастья с Андреем Елена легко была готова пожертвовать активной сексуальной жизнью, и они продолжили жить вместе.

Шли годы, и в 1950 году Елена узнала о докторе Михаиле Штерне из Винницы, который, как уверила ее подруга, занимался проблемами половой жизни. К тому времени Елена с Андреем практически не занимались сексом: не больше пяти-шести раз с момента окончания войны. А женщине хотелось детей и простого семейного счастья.

Не сказав ничего Андрею, она отправилась в Винницу. Доктор Штерн принял ее, внимательно выслушал. Елена рассказала ему и об их скромной, но спокойной жизни до ареста, и о страшной ночи, изменившей все, и о безуспешных попытках наладить дела после войны: именно благодаря этому задокументированному рассказу их история дошла и до нас. Доктор внимательно выслушал и попросил на следующий прием прийти уже с мужем. Начались сложные уговоры. Поначалу, узнав, что Елена поделилась с незнакомым доктором их глубоко личными проблемами, Андрей очень разозлился. Как и большинство советских людей, перспективу обсуждать подобные проблемы, еще и с незнакомым мужчиной, он воспринимал однозначно — полный позор. Но со временем Елене все-таки удалось убедить мужа, что доктор сможет помочь и что прием нужен для того, чтобы у них появился шанс завести детей. Муж согласился отправиться на прием.

После подробного опроса доктор Штерн убедился, что физически с Андреем все в порядке. Проблема лежала в области психологии: тревожность Андрея, а также страшные душевные травмы, которые он пережил, никак не давали ему расслабиться и заняться любовью с женой. Штерн провел несколько сессий гипноза — совершенно бесполезно. Нужно было пробовать что-то еще. И на одном из приемов, на который Пронина пришла без мужа, доктор, сам смущаясь и стараясь изъясняться как можно более деликатно, задал неожиданный вопрос: