— Елена, скажите, когда вы пытаетесь вызвать половую страсть в супруге, в какое время вы делаете это, днем или ночью?

Брови Елены высоко поднялись от удивления, настолько очевиден был ответ.

— Конечно же ночью, доктор.

— Понимаю. Так вот, думаю, я знаю причину полового бессилия Андрея. Мой совет может показаться необычным, но я уверен, что если вы к нему прислушаетесь, то вам все удастся. Для начала попробуйте неделю-другую спать раздельно. А потом — попытайтесь сделать это днем…

— Как же днем, доктор? Кто ж делает это днем?! — Женщина выглядела неподдельно оскорбленной.

Доктор Штерн хорошо знал, что заняться сексом днем, а не ночью — для советского человека идея действительно экзотическая. Хотя бы потому что день — для работы, никто дома не сидит и глупостями не занимается, все трудятся на производстве или по месту службы. Но идея Штерна состояла в том, чтобы вырвать Андрея из замкнутого круга, где супружеская постель ассоциируется с ночью, беспокойным сном, прерванным стуком в дверь, и началом страшных лет лагеря и войны. Доктор надеялся, что смена привычного антуража сработает.

— Да, именно так. Просто попробуйте. И посмотрим, что получится.

Елена пожала плечами: странные рекомендации у этого доктора. Но терять уже нечего, она и так почти отчаялась — так что попытка не пытка. В одно из воскресений они с Андреем снова попытались заняться сексом, на этот раз в светлое время суток. А через несколько недель они уже снова стояли в приемной у доктора — счастливые, с водкой и пирогом.

— Доктор, все работает! — Андрей и Елена были счастливы. Доктор Штерн лишь скромно улыбнулся, услышав такие замечательные новости.

История супругов Прониных — лишь один пример, демонстрирующий, как сложно советским людям было жить семейной жизнью и любить друг друга во времена Сталина. Репрессии и война разрушительно сказывались на их сексуальной жизни. Кроме того, сама государственная политика при Сталине подразумевала, что любая личная жизнь подстраивается под государственные интересы, все лишнее незначительно и даже вредно.

Сексуальное удовлетворение безусловно подпадало под категорию «лишнего». От людей требовалось работать и защищать страну, а заниматься сексом полагалось лишь для рождения детей. Секс ради удовольствия не приносил пользу обществу, а значит, был вреден для страны и, соответственно, немыслим. Писатель Михаил Пришвин еще в 1930 году предвидел: «Революция создает женщину колхоза, которая отличается от рабочего-мужчины только тем, что имеет свободных четыре месяца: два перед родами и два после родов. И нет никакого сомнения в том, что в дальнейшем рационализация половых отношений доберется до полного регулирования процесса зачатия и рождения рабочего человека, как это происходит у пчел» [22] .

С тех пор как в 1930-х любые обсуждения «полового вопроса» исчезли со страниц советских газет и книг, секс в публичном пространстве не обсуждался в принципе. Если советские подростки хотели узнать что-то о сексе — они могли только спрашивать о нем родных и близких или познавать все на собственном опыте со всеми соответствующими рисками. Самостоятельно найти какую-либо информацию, например в библиотеке, было практически невозможно. Лишь в 1940 году в сорок шестом томе Большой советской энциклопедии появился раздел под названием «половая жизнь», в котором упоминался «половой вопрос». В разделе утверждалось, что подрастающим поколениям советских людей лучше не думать о сексе, а направлять свою половую энергию на продуктивную деятельность во благо родины:

Система воспитания детей и подростков в СССР основана на культивировании горячей любви к родине, чувства товарищества, любви к труду, духовных запросов в области искусства, уважения к женщине как к сотоварищу по труду. Создана масса творческих импульсов, отвлекающих внимание молодежи от чрезмерных половых увлечений и направляющих энергию на радостный труд и здоровый отдых, сочетающийся с физической культурой. Установлению товарищеских взаимоотношений среди молодежи сильно способствовало совместное обучение детей и подростков обоего пола. Особенно благотворно облагораживающее влияние пионерской и комсомольской организации на быт детей и молодежи, на пробуждение и удовлетворение их культурных запросов и на всё их моральное поведение [23] .

На этом — всё. В сталинское время половое воспитание подрастающих поколений почти не проводилось: специальная литература на эту тему не издавалась, а многим взрослым просто было нечего сказать своим детям — из-за неловкости, уверенности в том, что «разберутся сами», или простого незнания, как говорить о сексе. Предоставленные сами себе дети и подростки были вынуждены узнавать все от сверстников. Советский диссидент Марк Поповский в книге «Третий лишний: он, она и советский режим» детство в сталинские годы вспоминал так:

Я знал, что с родителями невозможно быть откровенным <…> У меня всегда были от них тайны, и в том числе тайны сексуальные. Хотя они никогда не разговаривали со мной об этом, я шестым чувством угадывал, что все, связанное с полом и половой жизнью, — есть грязная, постыдная тайна. Так же жили другие дети <…> Когда я опрашивал своих соотечественников, эти бывшие мальчики и девочки признавались, что родители никогда не говорили им, в чем суть брака и что такое плотская любовь. И они никогда ничего такого не говорили своим родителям. Даже когда женились. Все они подтвердили, что никогда не узнавали ничего «такого» от своих школьных учителей, им не доводилось слышать на эту тему каких бы то ни было лекций. Мопассан — да, Мопассан их просвещал… [24]