— Хватит! — Юй Линси подняла руку, чтобы остановить его.

Она подумала, что именно таким он, вероятно, и стал в прошлой жизни — с жестокими наклонностями и одержимостью убивать.

— Я не хочу, чтобы ты убивал. Хочу, чтобы ты защищал меня и мой дом, — она сказала это тихо, стоя в свете лампы. Её глаза блестели, как звезды. — Если ты действительно хочешь остаться, то должен следовать моим правилам: никогда не предавай наш дом и не совершай злодеяний. Если не хочешь, я пойму. Я всё равно дам тебе денег и отпущу с миром.

— Я согласен, — не задумываясь, ответил Нин Инь. Он поднял голову, и его тёмные глаза смотрели на неё с гипнотической глубиной.

Юй Линси, решив, что его слова были искренними, расслабилась и улыбнулась:

— В таком случае, с завтрашнего дня ты будешь нашим гостем. Как тебе это?

Нин Инь был немного удивлён.

— Вэй Ци происходил из низов и не имел высокого положения, — ответил он, опустив глаза. — Я готов начать с должности стражника и защищать вас.

Юй Линси внутренне согласилась, что это было разумнее. Слишком большое повышение могло привлечь ненужное внимание.

— Тогда начни со стражника. Но помни, что стражники — это не рабы. Ты больше не должен делать унизительных вещей. Остальному я научу тебя постепенно.

Юй Линси ушла, и свет лампы исчез в темноте ночи.

Нин Инь сел на кровать, затем встал и закрыл дверь.

Он снял оленьи сапоги и, стоя у окна, долго рассматривал их в свете луны. Потом он отпустил их, и сапоги с глухим стуком упали на пол. Нин Инь усмехнулся, его смех был тихим и холодным.

Маленькая девушка думает, что хитра, но даже не умеет лгать: эти оленьи сапоги совершенно новые и не могут быть складскими запасами.

Её забота больше похожа на попытку накинуть нежные оковы на этого зверя, облаченного в овечью шкуру.

Неужели она догадалась о его личности?

Нет, Нин Инь быстро отмёл эту мысль: если даже Юй Юань и его сын не распознали его, то как бы это смогла сделать девушка, редко выходящая из дома?

Кроме того, наблюдая за Юй Линси, он понял, что её окружение было исключительно простым и не касалось дворцовых интриг.

Она таила в себе тайны, и эта светящаяся в тумане загадка становилась всё более притягательной, вызывая у него желание разгадать её.

Если бы Нин Инь остался бы таким, каким был раньше, то он бы убил всех, кто видел его в таком унизительном состоянии, и поджёг бы всё, чтобы стереть следы.

Но теперь...

Его глаза потемнели. Он медленно убрал улыбку, встал и поднял сапоги, стряхнув с них пыль.

Теперь он даже не хотел её убивать.

Ночь была тихой.

На окне мотылёк помахал крыльями и бросился в пламя свечи, мгновенно превратившись в дым. Уже не было ясно, кто охотник, а кто жертва.

* * *

Конец марта, весенний банкет.

Юй Линси собиралась притвориться больной, чтобы избежать этого банкета, но прежде, чем она успела вызвать аллергию от поглаживания кота, её старшая сестра заболела первой.

У неё началась аллергическая реакция на цветение персиков, её лицо покрылось сыпью и сильно распухло.

После северного похода, когда Юй Юань и его сын заболели и не смогли выйти в поход, если обе его дочери также будут притворяться больными и не явятся на банкет, то это вызовет подозрения у Императора.

После долгих раздумий Юй Линси решила представлять семью на банкете.

— Мисс, может, вам стоит переодеться? — обеспокоенно предложила Хутао, глядя на свою хозяйку, которая не пользовалась косметикой. — На балу все девушки будут в парадных нарядах и постараются произвести впечатление. Даже если вы очень красивая, в такой простой одежде вы рискуете остаться незамеченной.

— Оставаться незаметной — это как раз то, что мне нужно.

Юй Линси с улыбкой оттолкнула золотую шпильку, которую держала Хутао, и, удовлетворённая своим отражением в зеркале, вышла за дверь.

У кареты стоял Нин Инь.

Когда Линси спустилась по ступеням в сопровождении служанок, его тёмные глаза едва заметно блеснули.

Она надела простое платье, её волосы были аккуратно уложены и украшены нефритовой шпилькой, что подчеркивало её естественную красоту.

Нин Инь слегка улыбнулся и протянул свою руку.

Юй Линси опёрлась на неё. Её белая рука коснулась его кожаного нарукавника и оставила лёгкий след.

Вспомнив что-то, Юй Линси снова приподняла занавеску кареты и сказала Нин Иню: