— Сделаю, товарищ Сталин! — отрапортовал Берия, возвращаясь на своё место вслед за Иосифом Виссарионовичем.

— Кстати, а что вы скажете по этому поводу, товарищ Чума? — обратился ко мне вождь

— Боюсь вас огорчить, товарищ Сталин, — пожал я плечами, — но ничего. Я, как бы, по другому ведомству прохожу… — Я криво усмехнулся. — И силы мои, отнюдь, не божественного происхождения, а как раз наоборот. Поэтому, я просто прикроюсь политикой невмешательства в дела простаков — вы всё это сами решили.

— Хм… — Сталин задумался. — Дэйствитэльно не подумал… А что скажет на это наука?

Бажен Вячеславович нервно покрутил головой, поерзал на стуле, но повинуясь жесту вождя остался сидеть:

— Я считаю, товарищ Сталин, что материалистическое мировоззрение и наука не должны бояться непознанного, но обязаны его изучать с максимальным прилежанием, дабы поставить еще неизвестные законы природы на благо народа.

— Замэчательно сказали, товарищ Профессор! И ваше изобретение является самым прямым тому подтверждением! — Сталин удивленно покосился на незажженную трубку в своей руке, которую не раскурил до сих пор. После магического лечения тяга к табаку у него весьма уменьшилась. — стало быть, нам нужно новое течение в науке, а, следовательно, нужно воспитывать новые кадры. Потому что кадры, товарищи, решают все!

[1] На самом деле эта тайная встреча митрополитов Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича) с И. В. Сталиным состоялась в Кремле 4 сентября 1943 года. В результате положение Церкви значительно облегчилось: власти разрешили открыть часть церквей, монастырей и даже семинарий, издавать официальный журнал Московской Патриархии и наконец-то избрать Патриарха.

А вот о кадрах товарищ Сталин вовремя разговор завел, и я тут же воспользовался этим подвернувшимся моментом.

— Товарищ Сталин, — подал я голос, — у меня в Тарасове осталась семья… Как раз эти самые кадры. Никитина Глафира Митрофановна, доцент наук и выдающийся хирург, не раз штопавший меня в полевых условиях, весьма ценный и опытный специалист-теоретик в области магических искусств. Она может весьма поспособствовать нашей работе. Кстати, именно она и разработала ту самую целительскую печать, что смогла перевернуть ваше «мировоззрение» с ног на голову.

— Это ви так завуалированно намекаете, товарищ Чума, на мою сэгодняшнюю хулиганскую выходку? — Весело улыбнулся Иосиф Виссарионович.

— Почему же хулиганскую, товарищ Сталин? — Улыбнулся я ему в ответ.

— А потому, — слегка потупился вождь, — Лаврэнтия Павловича до инсульта довёл. Нэльзя так с верными товарищами поступать! Мнэ давно ужэ нэ было так стыдно… — Горский акцент в голосе Сталина прорезался максимально — Иосиф Виссарионович действительно был весьма взволнован. — Прости, друг Лаврэнтий, старого шутника!

— Да не нужно никаких извинений, товарищ Сталин! Сам виноват! — Вновь подскочил со своего места Берия. От услышанного у него едва опять не пошла кругом голова. Да и все вокруг притихли.

— Надо умэть признавать свои ошибки, товарищи! — со сталью в голосе произнес вождь. — И мэня это касается в первую очэредь! Вэдь чем више чэловек находится в аппарате власти, тэм дороже народу будут обходиться его ошибки… И закончим на этом! Так что с вашей супругой, товарищ Чума? — Иосиф Виссарионович вновь вернулся к прежней теме разговора, чем меня несказанно порадовал.

— Есть у неё «небольшая» проблема…

— Да, говорите уже напрямую, товарищ Чума, — поднял на меня свои тигриные глаза Иосиф Виссарионович.

— Она в свое время отбывала наказание по навету ретроградов от науки за то, что пыталась эти самые магические знания поставить на научную основу…

— Дураков везде хватает, — скрипнул зубами Иосиф Виссарионович, — Лаврентий, немедля займись вопросом эвакуации семьи товарища Чумы. Хорошо бы еще и отца Евлампия вытащить. Думаю, он сослужит хорошую службу для подхода к патриарху Тихону…

— Так точно, товарищ Сталин! — мгновенно отозвался нарком НКВД. — Немало священников и духовенства воюет за народ и советскую власть, несмотря на расхождения в вопросах веры и репрессии со стороны идиотов на местах.

— Необходимо создать правительственную комиссию и пересмотреть дела репрессированных ученых и духовенства, — произнёс вождь. — Если не замечено явной… — он снова скрипнул зубами, — слышишь, Лаврентий, явной контрреволюционной деятельности, а не чьих-то приписок и домыслов, срочно реабилитировать и вернуть на места. Пусть служат отечеству и Богу. По этому вопросу у меня все.

Когда первый шок от происходящего немного схлынул, товарищ Берия поинтересовался:

— И как же вы предлагаете, товарищ Чума, обозвать в табелях о рангах сотрудников новой специализации? Не стоит с ходу ломать уже сложившиеся в обществе устои, как и менять переход от научного материализма к… к оккультному пониманию мироустройства. Народ этого не поймет. Не ведьмаками же в самом деле вас называть?