Адам вздрогнул. За своими мыслями он и не заметил, как тётя дрогнула. Её красивое белое лицо потемнело от замешательства.

– Что и требовалось доказать. – Адам пожал плечами. – Не знаю, насколько родство влияет на гадание, но вот чай ты заварила неправильно.

Ярко-алые губы дрогнули. Тётя резко встала и прошла в соседнюю комнату. Она не сказала ничего, но Адам понял – родственница корила себя за все те уроки прикладной магии. Лениво чашка оказалась подвинута к носу. В чайных гаданиях Адам не разбирался. Все его умения заканчивались на кофе. Но вот банальный интерес оказался сильнее. Ничего особенно не ожидая, Адам уставился на дно. Чаинки, как птицы, оказались разбросаны по белым стенкам чашки.

Никакой фигуры, никакого знака. Просто беспорядочно налипший чай.

Тётя вернулась с громкими шлепками по полу. В руках её красовались карты.

Пока молодые и неопытные ведьмы рисковали головами, чтобы заполучить новомодное таро, матёрые, запуганные и наученные жизнью волшебницы использовали самую простую игральную колоду. Адам улыбнулся. Таких ведьм он любил. Защищать их на процессе было невероятно легко, если выставлять всё как карточную игру.

«Это расклад? Нет. Это не расклад. Это всего лишь ещё одна вариация бриджа. Играть в бридж ведь не запрещено, так? Так. Именно это и говори, милая. Ты только потерпи. Обещаю, они не будут вырывать тебе ногти. Просто немного потопят. Но ты ведь девочка умная? Говори о бридже. Иначе ты не всплывёшь никогда»

А тётя играть любила. И бридж, и дурак, и какая-нибудь ещё экзотическая игра, пришедшая со стороны границы, вызывали в её сердце ликующий трепет. Даже отец был неравнодушен к их играм и, случалось такое, что сходился с тётушкой в карточной дуэли. Церковь не одобряла этого, но человеческий интерес был куда сильнее запретов из святой книги.

Адам шумно вздохнул, когда тётя сунула карты ему в руки, а после забрала назад. Она верила, что на этих бумажках останется отпечаток «энергии». Адам вздохнул опять, когда киноварные бубны, изумрудные крести, черные пики и розоватые червы покрыли собой часть стола.

– Не стоит.

– Стоит. – Тётя мрачно кивнула. – Я хочу знать, что будет ждать тебя в глуши, дорогой мой.

А Адам не хотел, поэтому отвернул голову в сторону стены с картинами. Портрет покойной матери, совсем миниатюра, был окружен маленькими пейзажами. Всё то, что родительница успела увидеть и не увидеть за короткую жизнь. Адам практически не знал женщину с портрета. Он узнавал черты её-его лица, подчеркивал овал головы, замечал трогательный уголок глаз, опущенный чуть ниже, чем стоило бы. Все его знания заканчивались на внешнем сходстве, тем не менее, Адам испытывал тоску.

Ему искренне хотелось знать, что бы сказала ему мама, когда узнала бы о ссылке и практически уничтожении в семейном дереве отца. Была бы она зла из-за потери статуса? Или, наоборот, счастлива, что золотая клетка сына открылась?

Как она, женщина с трогательными глазами и колдовским даром, вообще умудрилась связаться с амбициозным и жестоким охотником на ведьм? Адам не знал, а материнская родня упорно молчала по этому поводу. Да и какой смысл вообще был в этом знании? Всё давно произошло.

– Знаешь, а ведь справедливость есть в этом мире. – Тётя широко улыбнулась. – С тобой всё будет хорошо. И даже лучше! Ох, слава тому, кто тебя хранит!

Немного полегчало. Адам не смог сдержать улыбки, продолжая смотреть на портрет. Ему показалось, что уголки губ нарисованной матери чуть приподнялись. Эта улыбка показалась очень ободряющей.

– Значит, я обзаведусь брюшком, найду симпатичную матушку, настрогаю детишек и помру старый, но сытый, в глуши?

Тётя улыбнулась. Когда она обращалась как «дорогой мой» это было знаком добрых перемен.

– Ну, дорогой мой… Насчёт брюшка не знаю. Жрёшь ты как рота, а худой, как жёрдь. Но в целом – да. Я вижу девушку в том месте. Вы построите семью.

Могло показаться, что это худший сценарий из всех. Мнимый борец с системой, наконец, становится частью того, что он так сильно ненавидит. Но был ли он борцом? Скорее деталью, которая просто дала сбой. И вот теперь, спустя столько лет и унижений, наступил финал.

Всё внутри Адама затряслось от предвкушения покоя. Ему нравился придуманный им сценарий, и он практически сразу влюбился в ту, о ком сказала тётя. Хотя… Адам посмеялся.

Влюбиться – это слишком громкое слово. Но вот нравиться – уже более правдоподобно.

Адам кивнул себе головой.

Да, ему уже нравилась эта девушка.

– Искренне надеюсь, что у неё не будет даже намёка на частную собственность, преступники в родословной и, по возможности, хотя бы половина зубов.