От мысли, как его мачеха и сводный младший брат в ужасе визжат от нареченной, а отец, рьяный эстет и ценитель прекрасного, седеет, Адам улыбнулся. Едва появится возможность вернуться, он привезёт девушку в столицу и каждому прохожему сообщит с гордостью – вот она, моя любовь. Мой свет в окне. Невестка отца моего, верховного церковника и беспощадного инквизитора.

Всё это звучало прекрасно.

– Дорогой мой, ты ведь не ребёнок. – Тётя покачала головой. – Тебе незачем выбирать женщину просто потому, что ты хочешь насолить отцу.

Но тётя улыбалась и продолжала звать его «дорогим». Значит, госпожа удача действительно повернулась нужной стороной.

– Эй, но ты ведь сама сказала – она моя судьба. – Адам повернул голову к раскладу и впервые увидел цветастый ворох карт на столе. Тётушка не солгала, пообещав сытое, безопасное будущее. Впереди маячила пара болезней, легкий физический вред здоровью, но всё это оказалось ничем перед той фантастической картиной, которая простиралась впереди.

Адам умел читать знаки, но именно в этот момент он поставил свою способность под сомнение. Предсказание выходило слишком хорошим. Не просто любовь, а любовь на всю жизнь. Не просто легкое брюшко, а живот до колен. Не просто убогая келья, названная местными «домом божьим», а крепкий и симпатичный храм.

Если насчёт брюшка карты могли обманывать, то первое и третье чувствовались отчётливо.

Биение сердца участилось, а дыхание потяжелело. Любовь, судьба, счастье. Невольно Адам бежал от этих слов, как люди бегут от прокаженных. Вонь инквизиторских застенков и многочисленные потухшие женские глаза ещё в девятнадцать отбили всякое желание связывать свою судьбу с кем-то. Адам даже пошёл в писари, чтобы отвертеться от роли мужа и остаться неприкаянным на этом свете. Отцу такое решение пришлось не по душе и он, заручившись поддержкой друзей, засунул Адама в ведьмоловы, ставя того начало отвратительно пахнущей кровавой дорожки.

Сейчас же Адам подумал, что он просто выполнил долг и некто, кто наблюдает за всеми ними, решил, что это исполнение – блестящее.

– Дорогой мой, может это всё и к лучшему? – Спросила тётушка, подцепив одну карту. – Если бы тебя не сослали, то ты бы её не встретил.

Голос тётушки звучал так, будто Адам не просто встретил ту самую, а уже сделал предложение и привёл в выделенный старостой дом. Слабая улыбка загорелась на лице. Некоторые коллеги по инквизиторскому делу давно обзавелись семьями. Смотря на них, хмурых, но не одиноких, Адам даже немного завидовал и злился. Завидовал тому, как молодые и не очень девушки приходят в главное здание, чтобы передать обед с ужином. Злился из-за лицемерия и какой-то душевной чёрствости. Как они вообще могли каждый вечер ложиться с одной женщиной в кровать, когда накануне они измучили другую?

Неужели их не мучил запах крови и слабое, но всё же существующее чувство вины? Или проблема была в нём?

Адам посмотрел на родственницу. Тётя, дяди, племянники и племянницы слишком сильно влияли на его жизнь. Не исключено, что их взгляд на мир не сделал из Адама того, кого так отчаянно хотел увидеть отец.

– Единственное, что дурно – характер у неё тяжелый. – Тётушка закусила щёку со внутренней стороны, прерывая размышления. – Не просто тебе будет.

Она могла и не говорить. Адам сам это прочитал в карточной круговерти. Сложный характер, тяжёлое прошлое, неприятное настоящее и тёплое, удачливое будущее. И ведь всё должно произойти в тот момент, когда он войдёт в её жизнь.

Поджилки задрожали. Хоть кого-то, по-настоящему, он сможет спасти из мрака окружающего мира.

– Жизнь у неё не сахар. – Пробормотал Адам для того, чтобы не то поразить тётушку своим мастерством, не то укрепить эту мысль в своей голове.

– А у кого она вообще сахар? – Тётушка не поразилась. Радость схлынула с неё, а взгляд стал уставшим и немного скучающим. Она получила добрые вести, и этого оказалось достаточно, чтобы сбить весь интерес. – Дорогой мой, страдают даже короли.

Но кому до них есть дело? Один вариант – страдать в замке, будучи окруженным прислугой и деньгами, а другой – страдать, не имея даже медяков для покупки краюшки хлеба. Его суженая была ближе ко второму варианту. Люди на картах хмурили лица, играючи улыбались, благосклонно клонили головы. Адам с лёгкостью читал свою судьбу, которая так легко перевернулась.

– Знаешь, я вообще считаю, что с твоими данными ходить в холостяках – грех. – Тут же сказала тётушка, переворачивая настрой беседы. Её рука ласково погладила плечо Адама. – Расслабься. Ты сделал всё что мог. Теперь отпусти всё старое и начни жизнь с новой страницы. Передай наше наследие.

Адам смущенно закашлялся, не выдержав ехидного взгляда тёти. Ей нравилось вести эти разговоры, из раза в раз загоняя племянника в краску. И пусть Адам помнил, что его одиночество – это осознанный выбор, а не набор случайных совпадений, на душе у него всё равно было неспокойно. Разговор о его личной жизни постоянно всплывал на семейных обедах.