– Меня немного пугает, что ты заинтересована в моём браке сильнее, чем я.

– Что поделать? Ты не торопишься жить как нормальные люди.

Кончик губ полез вверх. И это Адаму говорила вдова, трижды похоронившая мужей. Тётушка никогда не признавалась вслух, но Адам смутно догадывался за каждой гибелью стояли определённые обстоятельства, далёкие от законных и естественных.

Знающие люди поговаривали, что тётушка одной силой мысли способна заставить чужое сердце навеки остановиться или призвать град посреди солнечного дня. Ничего из этого Адам никогда лично не видел, но все же чувство собственной неполноценности на фоне более талантливой родственницы всплывало время от времени.

Веселье быстро схлынуло. Тело забила мелкая дрожь.

– Когда я уйду, моё место займёт ведь Авель, да?

Собственный голос прозвучал тихо и жалко. Мысленно Адам отмотал время назад, прикидывая – а не поздно ли попросить прощение и уговорить отца всё вернуть? Едва ли в мире существовали такие слова, способные смягчить сердце старого главы Божьего Дома, но если Адам приложится лбом пару раз к кончикам его сапог и, быть может, найдёт в себе силы для унизительного поцелуя земли, отец всё-таки отменит принятое решение?

– Мне не нравится то, о чем ты думаешь. – Тут же холодно заявила тётушка.

Адам вздрогнул.

Черную книгу матери он прочитал от корки до корки, но там не было и намёка на чтение мыслей. Или всё было видно по его лицу?

– Если моё место займёт Авель, то жизнь пленниц станет ещё хуже! Нет, тётушка, мне надо всё исправить. Может, ты подскажешь, что нужно сказать, чтобы отец…

– Даже не думай!

Сердце упало в желудок. Очень редко тётушка кричала, но когда это всё же происходило, Адам понимал – дело дрянь.

– Но если он получит власть…

Это не был голос зависти или ревности к младшему брату. Адам поймал себя на мысли, что он с радостью отдал бы все сокровища мира, лишь бы Авель был если не хорошим парнем, то просто нормальным человеком. Его, юнца без щетины, боялись даже опытные слуги отца, повидавшие всякого. Что стоит говорить о несчастных ведьмах, которые попадутся в его руки?

– Дорогой мой, - тётушка снова заговорила глубоким, томным голосом. – Ты действительно думаешь, что Авель будет так себя вести?

Её глаза замерцали, и Адам понял – на его младшего брата у родственников имеются конкретные планы. Быть может, в вещах тётушки даже припрятана специальная кукла с куском волос.

Грудь заныла опять. Стоило одной проблеме разрешиться, как Адам нашёл новую.

– Архивы! Уверен, отец возьмётся за них и пройдется по всем моим оправдательным приговорам!

Ужас сжал глотку. Не выдержав, Адам поднялся с места и начал мерить гостиную быстрыми шагами. В голове мерцали различные мысли. Тщетно Адам пытался вспомнить хоть чей-нибудь адрес и имя. Не вышло. Память, изощренная человеческая привилегия, действовала странно: Адам мог поклясться, что помнил каждый больной взгляд и каждое увечье, но не помнил даже намёка на имена. Не говоря уже об их домах. Многочисленные жертвы бессмысленной охоты просто перемешались в его глазах, став одной единственной девушкой.

Адам попытался сосчитать на пальцах количество выигранных им дел, но в голове всё сбивалось и перемешивалось. Считая чужие увечья, Адам то и дело сбивался со счёта.

– Нужно что-то сделать! Я уверен, оправданных схватят опять и снова начнут допрашивать!

«Повезёт, если выживет хотя бы половина»

– Если они не дуры, то давно сменили имена и место жительства. – Тётка равнодушно покачала головой. Адам сглотнул. Не всегда он понимал родственную жестокость по отношению к другим, не сильно везучим ведьмам. – Поэтому об этом больше не думай. Это не твои заботы.

– Но тётушка!

Адам хотел сказать многое: рассказать о своем беспокойстве, ещё раз попросить повлиять на отцовское решение, глупо пошутить… Но ладони тётушки сомкнулись на его щеках. Родственница, не мигающее, посмотрела прямо в глаза.

– Всё это больше не твоя забота, дорогой мой. Со следующей недели у тебя начинается совершенно новая жизнь.

Она говорила так твёрдо и уверенно, что невольно Адам кивнул. Голос родственницы звучал со всех сторон, теплым воском заползая в уши. Вырезанный из орешника крестик начал нагреваться, оповещая о колдовстве, но Адам даже не сопротивлялся. Он позволил чужой силе избавить себя от тяжести страха и сомнений.

– И ты проживёшь её достойно. Так, чтобы все наши предки тобой гордились.

Ладони отпустили его лицо, и Адам шумно выдохнул. Он только заметил, что задержал дыхание.

Тётушка фыркнула и подошла к стене. Маленький материнский портрет оказался в её руках. Сердце Адама бешено застучало.

– Только не говори, что…

– Она сопроводит тебя. – Грустно посмотрев на портрет, родственница всучила его в руки растерянного Адама. – Ты можешь с ней говорить, если захочешь. Пусть её компания станет для тебя утешением.