– Хвала Эннуру, давшей нам опору во всех делах, - старательно повторила за Хассеком Джейн, ставя на «шляпку гриба» костяную плошку с печёными «ракушками». Другие ёмкости и поделки – везде, где можно было разглядеть их – тоже были сделаны из кости, камня, кожи или дерева, - ни стекла, ни металла, ни керамики, хотя даже Бронны от неё не шарахались. «Эннуру любит самые древние штуки,» - напомнила Джейн себе – в книгах по этикету говорилось и о «повадках» богов. «Те, что лежали в основе, - потому что она богиня опор и основ… Хассек уверен, что мне следует для неё петь? У Себастьена в текстах новшество на новшестве, я Броннам объяснять умаялась. Разве что «Будет ласковый дождь» - но это для праздника такое себе…»

– Разойдитесь! – проверещали совсем рядом. Скогны вшестером несли в плетёном подобии кресла безногого сармата. Вепуат, увидев Джейн и Хассека, с широкой ухмылкой помахал им и кивнул на ракушколёт.

– И я принёс пару цацек для той, кто держит твердь. Не знаю, что бы мы без неё делали! – он положил на «шляпку гриба» маленьких «зверьков», вырезанных из кости. Джейн тут же их опознала – эти ручные «динокариды» работали здесь, на Равнине, и почтальонами, и шпионами, и охотничьими псами.

– Сам сделал?! – девушка успела разглядеть характерные насечки на спинных щитках.

– А чем ещё заняться? – хмыкнул Вепуат. – Был бы я Гедимином, проку было бы куда больше. Но я всего лишь я. Немного помощи оружейникам и много времени на всякие… дела. А тебя, говорят, загоняли по традициям?

К стене подошёл отряд гвардии, и носильщики Вепуата посторонились. Джейн и мигнуть не успела, как толпа отнесла её и Хассека в сторону от стены. Потом сармата обступили Скогны и стражи, и пролезть к нему нечего было и думать. Шум и гам вокруг постепенно обретал ритмичность, ещё немного – и застучали барабаны, загудели ракушки, засвистели флейты. Джейн никак не могла уловить ритм – он точно был, но «ломался» в самый неожиданный момент. В небе вспыхнули цветные огни – стражи устроили беззвучный салют. Хассек подтолкнул Джейн, и она, спохватившись, подняла посох. Ко второму «залпу» как раз успела – небо снова зажглось узорными разводами.

…Петь всё-таки пришлось – но через час, после нескольких глотков местной браги (Джейн знала, как её делают, но на втором часу праздника ей уже было всё равно), «на ура» зашла и «Кукуруза на Сатурне», и «Ласковый дождь», и «Памяти Олдрина»… Из стен иногда выглядывали глаза, белые щупальца, волокна света; жгучие вспышки, отдающиеся в костях, сменялись ровным теплом. Джейн не знала наверняка, оно придаёт уверенности – или всё-таки слабенькая местная брага. Тут был кто-то, кроме горожан, солдат и стражей, даже кроме Кайшу и сущности по имени Пламя, - кто-то, кто ещё больше, огромное могущественное существо. Джейн видела, как исчезает содержимое то из одной, то из другой миски. Когда присутствие чего-то исполинского стало совсем уж ощутимым, все потянулись к воротам. Музыканты доигрывали на ходу.

– У проклятых динозавров нету денег!

Почему у этих тварей нету денег?!

Кто заплатит за разбитую гитару?– напевала Джейн, уже не беспокоясь ни о попадании в чужеземный ритм, ни о мелодичности голоса. Пели все, кто умел и не умел, каждый своё, - от нхельви, снующих под ногами, до стражей.

«Ничего,» - странная уверенность не оставляла Джейн и под крышей древнего завода, на дне спального кокона. «Стардрайвер за гитару заплатил сполна. И с Кьюгена возьмём. И за АЭС, и за сожранные мозги, и за всех убитых и замученных. Пусть его потреплет Равнина – а мы добьём.»

1 день Мысли месяца Лучей. Равнина, Сердце Пламени

– А ведь он и сейчас там, - неожиданно сказал Хассинельг. Он рассеянно следил, как Джейн пытается поднять волной песок в кожаном тазу. В углу стоял тазик гравия, рядом лежала глыба «песчаника», - следующие «уровни сложности». Пока что шевелиться не хотел даже песок.

– Кто и где? – Джейн от неожиданности опрокинула бы тазик, если бы он весил меньше на десяток килограмм. Переместил его сюда, наверное, Хассек, - но вот как кожа не порвалась, а кости-распорки не треснули…

– Нерг. «Я не покину Пламя вечно,» - вот что он сказал Куэннам. А с ними, да здесь… клятва есть клятва. Он ещё там, в Пламени, - его дух заперт среди сияющих колонн.

Джейн, забыв о тренировке, опустила посох.

– И… он как-то себя проявляет? Кайшу – она же оператор теперь… она видит его?

– Кайшу о нём говорить не любит, - страж махнул хвостом. – Её сын погиб, её родичи натерпелись… А Нерг ещё там. Клятва никуда его не выпустит.

Джейн поёжилась. «Вот так однажды брякнешь, не подумав, - и на двадцать тысяч лет в ядерный реактор… Это больно, наверное.»

Чей-то взгляд из-под пола снова начал на ней фокусироваться. «А что, если это он и есть? Не зря же вылезает, когда о нём речь…» - Джейн встряхнула головой и снова подняла посох.

– Хассек, а ты это к чему?

Страж повёл хвостом.

– Так, в голову пришло. Сильный день Мысли, вот и лезет всякое.

– Эй! – Джейн быстро огляделась по сторонам – не начнёт ли реальность «плавиться», а сквозь Куэннский орнамент – проступать стены больничной палаты?

– Значит, сегодня будет… всякая чушь мерещиться? Как в прошлый раз? А тебя уже… не пора свести в кузницу? – она криво ухмыльнулась. Маленькое пятнышко от давнего ожога осталось – психиатрическое лечение на Равнине было эффективным, но суровым.