…Широкие улочки, без навесов, с четырьмя колеями, обозначали границы кварталов. Хассинельг, обогнув ползущую повозку, перешёл одну из них и остановился у переулка под навесом.

– Джейн, пригнись! – он указал на слишком низкий навес; впрочем, местным он был даже высок – целых полтора метра, вытянутой лапой не достанешь. – Могли бы и поднять перед стражем, но – дождёшься от них…

Из-под навесов внутри квартала – там пластины коры были приподняты и пропускали дневной свет к низким столам, рамам из костей, котелкам над жаровнями – донеслось насмешливое верещание.

– А ты уже страж Омтурру?.. Тут работают, а не мотаются без дела. Ты что, подался в скорняки или валяльщики?

Верещание и повизгивание стали громче.

– Хорошо-то вы встречаете покупателей! – Хассек перехватил посох клешнёй и втиснулся под навес. Запахи кислятины и горечи – каких-то химикатов, которые Джейн не могла опознать – стали острее. «Хорошо, тут шакшевание не в ходу…» - она вспомнила наконец, что за профессия «скорняк», и про оленью шкуру в доме мэра «Ренси».

– Покупателей? – из-за стола, оставив там что-то натянутое на колодку, вышел абориген в кожаном фартуке. Фартук фартуком – а по длинным незакатанным рукавам шла аппликация, и на неё разве что налипла пара шерстинок. Джейн судорожно вспоминала всё, что знала про средневековые ремесленные цеха. «Это, похоже, мастер. Грязная работа – для подмастерьев… вот они там, валик из шкуры колотят дубинками. А теперь катают, топчут и снова колотят. И у них уже никаких аппликаций, и всё закатано…»

– Что на что меняешь? Опять «дай ненужных обрезков, Пламя благословит тебя»?

Вокруг уже никто не работал, все навострили уши – и на последнюю фразу откликнулись визгливым смехом. Мастер, заметив, что стук за спиной затих, обернулся, прикрикнул на работников и поднял взгляд на Хассинельга. Тот под откинутыми кверху навесами наконец смог выпрямиться и достать пару «мыльных клубней».

– Это для начала разговора, - он положил клубни на край ближайшего стола. – А разговор будет долгий. Вот Джейн, моя ученица. Ей нужен спальный кокон – по вашему образцу и её росту.

…Джейн пришлось лечь на мостовую – с неё шнурком с узелками сняли мерки. Что за числа выкрикнул замерщик, она не расслышала – такое верещание стояло кругом. Подмастерья побросали работу и столпились за спинами мастеров – то ли суровые наказания тут были не в ходу, то ли что-то мало-мальски интересное происходило запредельно редко, и чёрт уже с ним, с наказанием… Хассек, вытряхнув на освободившийся стол все корни и пласты засушенных грибных плёнок, яростно верещал и показывал отогнутые пальцы. Двое мастеров показывали в ответ. Джейн молча пересчитывала их – Хассек пытался сбить цену с двенадцати неизвестно чего до восьми. На десяти оба мастера сцепили пальцы в замок, так же сделал и страж.

– Десять зверей с неё длиной – и головы и хвосты не в зачёт, - объявил один из торговавшихся притихшей толпе. – И все эти корни и просушь, что ты принёс. В обмен – спальный кокон для Джейн. Внизу – шкура водяного зверя, сверху – небесных, и снизу – подклад из тонкого войлока и пестряди. И ещё верёвка. Что же, стражи… Материал мы отложим. Но и ждать до дней Земли он вас не будет. Не тяни с оплатой!

– Идём, - сказал Хассек, повернувшись к Джейн. – Осторожно, навес!

…Ворота для них открыли без разговоров. Страж выбрался по извилистой тропе туда, где шипы стояли пошире, огляделся по сторонам, растянул между парой шипов мешок-«кастрюлю» и налил воды. На сброшенную подстилку лёг короткий разделочный нож, моток жёсткой толстой нити с костяной иглой, «термоэлемент» и его рукоятка. Ударив посохом по глине и накрыв стоянку мерцающим куполом, Хассек положил на ту же подстилку завёрнутый пласт – сушёные остатки вчерашней еды и – со вздохом – трубочки с пряностями.

– Это пока в сумку убери. И, когда сыпать будешь, не увлекайся. Я пойду охотиться, это надолго. Свари себе еды и про меня не забудь. Иногда будет прилетать немного добытого – не пугайся. Разделай и нанижи на нитку, между шипами подвесишь – на тёплом ветру просушится. Очистки бросай наружу. А чтобы всякое не лезло…

Он перехватил посох хвостовой клешнёй и развернул руку ладонью к земле. Джейн ничего не увидела, только ступни обдало теплом.

– Ещё раз покажу, - он взял в руку ладонь Джейн. Пульсирующий невидимый луч прошёл сквозь неё, откатился вверх к локтю и растаял.

– Повторить сможешь? Этот луч не убивает, но отгоняет. Как увидишь, что какая-то мелочь лезет к еде – сразу таким пучком в землю, а вверх уже само развернётся. Только не зевай – падальщики, они шустрые…

Джейн попыталась повторить. Хассек довольно ухмыльнулся и вышел из-под купола, оставив её наедине с «котлом» и «термоэлементом». Положить кость, как обычно делал страж, в этот раз было не на что… хотя – обрезок грубой нити сгодился, чтобы привязать её к шипу-опоре. Не успела вода закипеть, как под купол шмякнулись первые… существа. Хорошо, некрупные. «Потроха надо вынимать быстро,» - помнила Джейн, так что воде пришлось покипеть немного впустую. На запах крови тут же зашевелилась земля. Невидимый луч шевеление подавил, - но ясно было, что на земле добычу лучше не оставлять надолго…

…Когда вернулся Хассинельг, первый «суп» уже кончился, второй, из свежей добычи, доварился и остывал. Страж в мокрой одежде, с закинутыми на плечо сапогами, пропахший грибной настойкой (видно, чистил рубаху и обувь от крови), рухнул на колени у «котла», быстрым взглядом окинул девушку, развешенные и уже скукожившиеся полоски пёстрого мяса, сполоснутый и обсыхающий «термоэлемент», шумно выдохнул, втянул воздух, расплылся в ухмылке и выхватил черпак.

– Горячо же!.. – запоздало вскинулась Джейн. Хассек только хвостом махнул. Когда в «котле» осталась четверть, он опомнился, облизал черпак и отодвинулся.