Криштиану уверен, что брак — это смертный грех, и использует любую возможность, чтобы заполучить доступную девушку. Но теперь, когда у меня есть ребенок, о котором нужно заботиться, все изменилось. Он показывает мне средний палец и улыбается. — Ее заявление пришло сегодня утром. Я думаю, она была бы идеальным отвлечением.

— Конечно, секс-игрушка, которая может заботиться о Мии днем и обо мне ночью? — Его слова, не мои.

Он смеется. — Алехандро. Я просто пытаюсь облегчить ношу. Все и так достаточно плохо. Нелегко пытаться заменить Эстель в этой ситуации.

— Это не так. — Это единственное, с чем мы определенно можем согласиться.

Эстель была моей няней, когда я был мальчиком. Она продолжала работать на меня.

Проблема в том, что ей почти девяносто, и с ее ухудшившимся здоровьем она хотела бы выйти на пенсию и провести остаток своих дней с семьей в Аргентине. Я был бы ублюдком, если бы не понимал этого.

Я знаю, что она никогда этого не скажет, но я уверен, что она хотела бы прожить остаток своей жизни свободной от картеля. Она и ее семья служили нам многие поколения. Пришло время освободить ее. Неважно, насколько она мне еще нужна.

— Кроме того, — он задумчиво смотрит на меня, — когда в последний раз у тебя была женщина?

Он знает, что не стоит задавать мне этот вопрос. Он, блядь, знает ответ и заклинание дерьма, которое произошло до этого. И после. Он знает, что я не был ни с кем с тех пор, как привел Мию к себе домой и назначил себя ее ангелом-хранителем.

Он также знает правду о ней.

— Речь не об этом.

— Почему не может быть и то, и другое? Я уже взял на себя смелость проверить нашу заявительницу, и она вернулась чистой. — Он одаривает меня зубастой улыбкой и придвигает документы поближе ко мне.

Ублюдок. Не могу поверить, что он уже это сделал.

Теперь он задел мой чертов интерес. Прошло слишком много времени с тех пор, как у меня была женщина. В прошлый раз я сошел с гребаного жизненного пути в пьяном угаре и трахнулся, чтобы забыть последнюю женщину, с которой мне никогда не следовало быть.

— Ты ее проверил? — уточняю я.

— Да, и они сказали, что ты можешь попросить Эрика провести более глубокую проверку, если хочешь, но они были удовлетворены тем, что сделали. Половина работы уже сделана. Тебе просто нужно встретиться с ней.

У меня есть своя группа, которая проводит основные проверки, но проверка, которую он сделал, исходила от Синдиката. Я хотел, чтобы они это сделали, потому что эта женщина будет жить в моем доме. Я принял дополнительные меры для обеспечения безопасности места, где я живу, и людей внутри. Охранники, которые следят за имуществом, тоже из Синдиката.

— Если бы я был тобой, я бы попросил Эрика проверить и дать этой девушке шанс, — уверенно добавляет Криштиану. — Ты не можешь контролировать дерьмо, происходящее снаружи твоего дома, но можешь внутри. Это твое безопасное место, где ты можешь остыть от стресса и делать все, что, черт возьми, ты хочешь, с женщиной, которая уже согласилась быть такой, какой ты хочешь ее видеть. Я действительно думаю, что ты должен дать ей шанс.

Я бы солгал, если бы сказал, что не скучаю по тому ощущению, когда женщина находится подо мной или когда ее ноги обвивают меня, пока я вхожу в нее.

Я скучаю по их крикам оргазма и нежному аромату женского желания.

Я скучаю по вкусу их возбуждения.

Мне не хватает возможности объявить женщину своей.

Эта женщина уже согласилась быть в моем темном мире. По сути, быть моей. Тяга желания скручивается в моем животе, и мой член пульсирует от боли траха.

Криштиану стучит по конверту и кивает. — Посмотри, amigo.

Решив уделить этой женщине свое внимание, я беру конверт и открываю его.

Я достаю все документы и кладу их перед собой. Первый лист — резюме, и то, что я вижу, меня впечатляет.

Ее зовут Люсия Феррейра. Она наполовину португалка, наполовину ирландка, с многолетним опытом преподавания в детском саду и начальной школе. Она говорит на португальском, испанском, английском, французском, русском, кантонском и немецком языках. Она также преподает языки в школе.

Она получила степень в области образования, недавно окончила Университет штата Нью-Йорк и начала работать помощником учителя в начальной школе в Нью-Йорке.

И ей двадцать пять.

Она не самая молодая женщина, с которой я был. Конечно, я бы предпочел не идти по этому пути, но я не против. Я также предполагаю, что она уже знает, сколько мне лет, и все равно согласилась на эту работу.

Мне также приходит в голову мысль, что она не похожа на женщину, которая согласится на такую работу.

Она кажется порядочной. Порядочные женщины соглашаются перейти на темную сторону только в отчаянном положении.

Когда я переворачиваю страницу и вижу фотографию Люсии Феррейры, все мысли о порядочности и отчаянии вылетают из моей головы, и я не могу отвести взгляд.