Сквозь приоткрытую дверь ванной я вижу, как он снимает майку. Его руки и плечи покрыты татуировками. Рукава выполнены в художественном стиле и все чёрного цвета. Они обтягивают его тело, словно вторая кожа, и двигаются вместе с мышцами, которые плавно скользят под его кожей. Следом за майкой на пол летят джинсы, которые превращаются в мокрое месиво. Вытерев тело, лицо и голову полотенцем, он оборачивает его вокруг талии.

Он по-прежнему не говорит, но когда возвращается ко мне, его глаза говорят больше, чем могут выразить слова. Откинув одеяло, он ложится рядом со мной, прижавшись лбом к моему лбу, лицом к лицу. Он не просит прощения или не ищет оправданий. Он знает, что это было бы бесполезно. Протянув руку, он нежно отводит мои ладони от груди, сжимает их в своих и подносит к губам, покрывая их нежными поцелуями.

В его прикосновениях появилось что-то новое. Нежность, смешанная с раскаянием и тоской. Я придвигаюсь ближе, желая ощутить его тепло, и мое тело напрягается от боли. Он опускает наши соединенные руки, позволяя мне склонить голову и прижать ее к его груди. Мне необходимо вновь услышать биение его сердца, чтобы оно отозвалось эхом в моей душе, потому что внутри у меня все замерло, и я не уверена, бьется ли мое сердце еще.

Его колени соприкасаются с моими и переплетаются между ними. Полотенце исчезло, и от его тела исходит тепло. Мне так нужно это тепло, я жажду его. Если бы я могла проникнуть под его кожу и оказаться внутри, я бы это сделала.

Я не знаю, сколько времени прошло, прежде чем моё тело перестало дрожать, а сердце забилось ровнее. Я откинула голову и нерешительно взглянула на него. Это был первый раз, когда я прикасалась к нему, и первый раз, когда он прикасался ко мне, а я так этого хотела.

Морщины на его лбу были глубокими, выражая беспокойство. Собрав все свои силы, я подняла руки и разгладила их. Его глаза впились в мои, говоря всё то, что невозможно выразить словами. Я снова и снова касалась морщин на его лбу, разочарованная тем, что не могу сделать их менее заметными.

Он потянулся, отвёл мои руки и снова взял их в свои. Его дыхание стало глубже, а голова приподнялась над подушкой. Черты его лица расплылись от близости, и его губы прижались к моим, возвращая тепло моему телу. Он оставил поцелуй там, где кожа пересыхала, затем ещё один на моей скуле и ещё один на носу.

Я начала плакать, а он нежно ловил мои слезы своим языком. Затем он зарылся рукой в мои волосы и притянул мою голову к своей груди, позволяя мне выпустить все накопившиеся эмоции. Мои крики превратились в рыдания, и мое тело вновь пронзила боль.

Райкер просто обнимал меня, его рука крепко держала мои волосы, а моя голова прижималась к его груди. Наши ноги переплелись, образуя единый кокон из плоти и конечностей.

Я плакала, пока не иссякли мои слезы.

Я плакала до тех пор, пока не почувствовала полное истощение.

***

На мгновение, когда я проснулась, я словно вернулась в прошлое, к тому времени, когда Райкер еще не появился здесь. Мое сердце бешено заколотилось, а на коже выступил холодный пот.

Но затем я ощутила его присутствие.

Он все еще здесь. Его рука по-прежнему покоилась у меня на затылке. Я все еще дышала в его грудь. Я по-прежнему слышала ровный стук его сердца, который помогал мне успокоиться и найти гармонию.

Всё в этом человеке вызывало недоумение. Его нежность, с которой он прикасается ко мне, словно опасаясь, что я могу сломаться, не соответствует его суровому облику. Здесь и сейчас он не тот человек, который держал меня взаперти в этой адской дыре. Кажется, ему самому это претит.

Я делаю прерывистый вдох.

— Почему? — Шепчу я.

Он долго не отвечает. Я думаю, что он мог бы вообще не отвечать, но потом слова вырываются из его груди так тихо, что их можно было бы принять за рычание.

— Потому что я… — его голос срывается. — Потому что у меня нет выбора.

Ему не нужно было спрашивать, что я имею в виду. Он и так всё знал.

Зачем он это делает? Почему он запер меня в камере, посадил в тюрьму? И почему сейчас он проявляет ко мне доброту?

— Выбора нет, — повторяю я. — Выбор есть всегда. Этого у тебя никто не отнимет.

Это были те же самые слова, которые он произнес мне, и они не остались незамеченными. Он слегка подвинулся на кровати, прижимаясь ко мне всем своим большим телом, словно стремясь окружить меня еще большей заботой. Он прочистил горло, как будто пытаясь избавиться от чего-то болезненного, и сделал прерывистый вдох.

— Я не очень хорошо помню своё детство. Я не могу восстановить в памяти свою жизнь день за днём, своих родителей. Иногда в голове появляются отрывочные воспоминания, словно вспышки, но они не имеют никакого смысла. Это скорее похоже на сон, чем на реальные события. Я не помню, что предшествовало им, они просто возникают в моей памяти… Однако мои воспоминания о жизни на улице более яркие. Я помню голод и отчаяние. Не знаю, как я там оказался. То ли я убежал, то ли меня бросили. Но именно в тот период я встретил его, отца человека, который заказал тебя. Он нашёл меня в конюшне, зарытым в сено, в бреду от лихорадки.