— А наместник?

— А что наместник? Вон он, голубчик, в сарае связанный. Ты уж, Поленька, отволоки его вашему князю.

— Что? — тут Полю и в самом деле проняло. Отставив чашку, она неверяще уставилась на невозмутимого Горыча.

— Отволоки-отволоки, — кивнул он. — Так и скажи: забирайте свою шавку, дальше вы сами по себе, ну а мы сами по себе.

— Я не повезу живого человека через перевал, — отрезала Поля.

— Ну ты же притащила сюда пришлого балабола. — Спеленатого и усыпленного.

— Ха! Ты что же думаешь, у нас на какого-то наместника веревок не хватит?

Насупившись, Поля возразила:

— Духи Гиблого перевала жадные до крови, они добавляют своим жертвам небывалых сил. Никакие путы не удержат того, кто услышит их зов.

— Так мы это, по лбу ему зарядим, он и отрубится, — просто ответил Горыч.

У нее были снотворные руны — те, которые Постельный передал для Дани, — и Поля вполне могла налепить их на связанного наместника. Но как поступит князь после этого?

Одно ясно наверняка: ее привычная жизнь за рулем тяжело груженных фур подошла к концу. Верхогорье закрывает перевал, выбрав гордость и обрекая себя на тяжелую и трудную жизнь.

Поля не понимала целей князя Лесовского и не разбиралась в хитросплетениях политики. Однако, по ее мнению, не надо быть великим умником, чтобы догадаться: рано или поздно старейшины взбунтуются. Здесь, среди высоких гор и ледяных рек, кровь кипела в жилах, и все, что оставалось, — прямо держать плечи и высоко поднимать голову. Вольный дух, витавший по живописным ущельям, ускорял сердца и не способствовал терпению.

На уроках по истории Егорка учил, а Поля слушала: Верхогорье легло под княжескую руку совсем недавно, лет этак сто назад, и союз этот был все еще непрочен, многие были против подчиняться чуждым правилам, а наместники, которых князь исправно присылал в Лунноярск, так и не смогли внушить уважение и изо всех сил пытались запугать старейшин.

И вот теперь одного из них Поле предстояло вручить князю, как изрядно побитую молью шкуру.

— Ладно, — проговорила она медленно, — будь по-вашему, Горыч. Только давай упакуем наместника как следует и приклеим на него побольше снотворных рун. Авось мой последний рейс пройдет без трагедий.

Вот только сможет ли она потом вернуться обратно?

— Ух ты! — Даня восторженно застыл, глазея на могучее дерево, которое со всех сторон окружала чистая прозрачная вода.

— Да подумаешь, — не одобрил Потапыч, — ну дерево, ну вода. На что пялиться-то?

Даня только головой покачал, удивляясь чужой толстокожести. Неужели только его заворожило это удивительное сочетание монументальности и текучести, мощной древесной коры и неуловимой воды?

Ради этого стоило по пояс вываляться в болотной воде, заплутать, устать и как следует проголодаться.

Без сил опустившись на влажную траву, Даня легко коснулся хрустальной глади и привычно заворковал, призывая вассу показать себя. С легкомысленными водными девами у него всегда получалось ловчее, чем с нелюдимыми лесными духами.

Звонкими капельками пронесся вместе с ветром смех, и полупрозрачная фигура выступила на сушу, под босыми ступнями быстро натекала лужица. Даня сентиментально улыбнулся, вспомнив мокрые объятия Чуды и ее прохладные поцелуи. И все же сердце тосковало по теплу и живому пульсу под губами. Потеряв одну за другой связи с обеими семьями, он жил легко, ни к кому особо не привязываясь и кочуя с места на место. Опостылевшее проклятие огорчало его не слишком сильно — всякое в жизни бывает, не самый страшный расклад. Но здесь, в заколдованном гнездышке вьера и вассы, почему-то становилось нежно и грустно.

— Люди, — без особой приветливости проговорила васса, — такие проныры. Казалось бы — ты окружаешь свой дом болотами и чащобами, но все равно ведь кто-то да пролезет…

— Ух ты, прозрачная голая женщина, — изумился Потапыч. — Через нее же смотреть можно, как через окошко. Никогда такой чуды-юды не видел.

— Плохо глядел, — сказал Даня, — вассы в любой реке, в любом ручье или любой капле росы. Я порой даже боюсь выпить воды, как бы из кружки одна из них не выскочила.

Васса засмеялась, смягчившись:

— Какой надо быть недотепой, чтобы оказаться в кружке! Хотя я слышала про сестру, которая попала в бочку да и влюбилась в водовоза.

— А я слышал про вассу, которая влюбилась во вьера, — вкрадчиво заметил Даня.

— Ах, эти злокозненные мунны, — покачала головой водная красавица, отчего целый каскад брызг слетел с ее длинных волос. — Каких только сказок они не носят по свету! Мы просто два отшельника, которые уединились в поисках тишины и покоя.

— Вьеры и вассы не живут друг с другом, — не унимался Даня, в котором взыграло профессиональное рвение. Разговаривающий с духами он или кто? Должен понимать, что к чему.