И это чертовски бесит.

Я слышу ее смех нечасто. А сейчас он звучит искренне, легко. Что, блядь, он ей сказал? Почему именно он смог вызвать в ней такую реакцию?

Она никогда так не смотрела на меня. Никогда так не смеялась рядом со мной. За моей спиной — да, возможно. Но вот так, для меня?..

Я и так считал ее самой красивой женщиной, которую знал. Но в этот момент… Черт. Она просто невыносима в своей красоте.

И меня разрывает от злости, что этот ублюдок видит ее такой. Такой, какой она никогда не показывала себя мне.

— Лука?

Я моргаю, заставляя себя вернуться в реальность.

— Мм? Что ты сказала, бабуля?

Ее глаза хитро сверкают, и на губах играет улыбка.

— Я сказала, что Валентина отлично смотрится, танцуя с Джошуа Риверой. Может, не только твою свадьбу мне стоит устроить? Она тоже не молодеет, а ты загружаешь ее работой так, что у нее даже времени нет на свидания. Ей бы не помешал мужчина, который ее полюбит и будет ценить.

— Что? — я замираю, мои глаза расширяются, прежде чем я резко кидаю взгляд на Валентину. — Нет. Ни в коем случае.

Мой голос звучит жестко, отрывисто, грубее, чем я ожидал. Я думал, что бабушку это удивит — я никогда не говорил с ней в таком тоне. Но она лишь улыбается, как будто уже все просчитала.

— Почему нет? — спрашивает она, пока мы продолжаем медленный танец. — Он богат, хорош собой, они работают в одной сфере. Он будет заботиться о ней, и я думаю, что он сделает ее счастливой. Она ведь не может вечно работать на тебя, Лука. К тому же, ты видел, как он на нее смотрит?

Я впиваюсь взглядом в Валентину, отмечая, как расслабленно она выглядит рядом с этим ублюдком. Ее глаза лукавы, губы изогнуты в кокетливой улыбке. В животе вспыхивает злость, черная, вязкая, такая плотная, что я стискиваю зубы, пытаясь ее удержать.

— У них были бы красивые дети, — бабушка произносит это с легкой насмешкой. — Ты не согласен?

Я даже не успеваю ответить, потому что в этот момент его рука сползает ниже, к самому краю ее чертового платья. Пальцы слегка задевают изгиб ее бедра, и он притягивает ее ближе. Я жду, что Валентина отстранится, но нет — она просто улыбается ему в ответ.

На мгновение перед глазами вспыхивают картинки. Его губы на ее губах. Ее тихий стон, когда он наклоняет ее назад, требовательно целуя. Его руки, скользящие по ее телу, изучающие каждый изгиб, каждый соблазнительный изгиб. Ее затуманенный, наполненный желанием взгляд.

Я сжимаю кулаки, едва удерживаясь, чтобы не врезать этому ублюдку прямо сейчас.

— Извини, бабуля, — говорю я, делая шаг назад. Голос звучит напряженно, глухо. — Вспомнил, что мне нужно поговорить с Валентиной.

Она улыбается, как будто знает, что я лгу, но ничего не говорит.

Я направляюсь к Валентине, и в тот момент, когда наши взгляды встречаются, ее улыбка мгновенно гаснет. Вот почему так? Почему с этим ублюдком она сияет, а рядом со мной — холод и безразличие?

Я молча хватаю ее за талию и резким движением притягиваю к себе, вырывая ее из рук Джошуа.

Она ахает, ее глаза расширяются, когда ее тело врезается в мое.

— Лука? — ее голос звучит растерянно, но она не отстраняется.

— Ты что, охренел, Виндзор? — рявкает Джошуа, и в его тоне я слышу настоящее раздражение. Он смотрит на нее так, будто уже считает своей.

Я стискиваю зубы еще сильнее.

— Прости, — говорю я, глядя прямо на него. — Она моя.

Валентина резко поворачивается ко мне, в ее глазах недоверие.

— Он имеет в виду, что я работаю на него, — быстро добавляет она, будто пытаясь сгладить ситуацию.

Я усмехаюсь, заправляя выбившуюся прядь волос за ее ухо.

— Он понял, что я имею в виду.

Я притягиваю ее в танце, повторяя то же самое движение, которое делал этот ублюдок. Ее руки ложатся мне на шею, наши тела прижаты слишком близко. Слишком интимно. Я понимаю, что он чувствовал в этот момент. Чувствовал ее мягкие формы, тепло ее тела.

Ее взгляд становится жестче.

— Что это, черт возьми, было? — цедит она сквозь зубы.

— А что? — огрызаюсь я. — Недовольна, что я оттащил тебя от твоего дружка? Ты так увлеклась, что забыла, что ты на работе. Это не тусовка, Валентина.

Она фыркает, а затем нарочно наступает мне на ногу, но лицо ее остается невинным.

— Ой, — невозмутимо говорит она. — Прости.

Я сжимаю ее сильнее, вплетая пальцы в ее волосы, скользя по коже у основания шеи. Она вздрагивает. В голове вспыхивает еще один образ — ее губы, обхватывающие мой член, ее взгляд снизу вверх, моя рука, крепко сжимающая ее волосы…

— Детский сад, — шепчу я ей прямо в ухо, сжимая ее еще крепче.

— Ты ничем не лучше, — парирует она, ее голос капает ядом. — Ты просто не любишь, когда кто-то трогает твои игрушки, да?