Так кого он привел? Наталью?

Желудок сжимается в болезненном спазме, когда я вхожу внутрь, разум поддается эмоциям. Я пыталась убедить себя, что Лука мне безразличен, что я презираю его за все, через что он меня провел. Но одна только мысль о нем с кем-то другим заставляет меня пожалеть о каждом слове, которым я его отталкивала.

Пожалуйста. Пусть это не повторится.

Сердце сжимается, когда я следую за его голосом. Часть меня знает, что, возможно, будет лучше просто развернуться и уйти. Я не привыкла избегать сложных ситуаций, но почему-то сейчас мне хочется именно этого.

— Черт… — слышу я его голос. — Черт, черт, черт. Где все пошло не так?

Я захожу на кухню и замираю, застигнув его в полном одиночестве посреди хаоса, какого мне еще не доводилось видеть. Облегчение обрушивается на меня, и я глубоко выдыхаю. О чем, черт возьми, я думала?

— Лука?

Он резко оборачивается, а за его спиной на планшете идет видео с YouTube.

— Блять, Валентина, — его голос полон неожиданности. — Черт. Я же сказал тебе не приходить пока. Почему ты…

Он застонал и развернулся обратно, поспешно пытаясь заблокировать экран.

Я прикусываю губу, подавляя улыбку, глядя на происходящее.

— Лука, что, блять, здесь происходит?

— Черт возьми, — он снова стонет, закрывая лицо руками. Я никогда не видела его таким растерянным, и это… странным образом согревает меня.

Я подхожу ближе, разглядывая ингредиенты, которые он явно не пощадил.

— Что ты пытался приготовить?

Лука бросает на меня взгляд, полный чистого поражения. Кажется, я никогда не видела его таким разочарованным.

Он медленно тянется ко мне, его пальцы нежно проводят по моей щеке.

— Я сказал, что заслужу твое прощение… но не знал, с чего начать. Хотел сделать что-то для тебя и вспомнил, как ты приносила в офис такитос, которые приготовила твоя бабушка. Ты тогда выглядела такой счастливой…

Он снова оглядывает хаос вокруг себя, словно это зрелище причиняет ему физическую боль.

— Я искал рецепт на всех твоих любимых кулинарных каналах на YouTube, — признается он. — Казалось, что все просто. Но оказалось, что ни хрена.

Тихий смешок срывается с моих губ, и я поднимаю руку, аккуратно беря его лицо в ладони.

— Ты сделал это для меня?

Лука медленно качает головой, его взгляд полон разочарования в самом себе.

— Нет, детка. Я не сделал ничего, кроме этого чертового беспорядка. Я даже с этим не справился. Когда дело касается тебя, я только все порчу, снова и снова, сколько бы ни старался.

Мое сердце предательски замирает, пока я внимательно изучаю его лицо.

— Ты не облажался, — шепчу я, делая к нему шаг.

Моя рука скользит на его затылок, пальцы мягко запутываются в его волосах. Он смотрит на меня с такой открытой уязвимостью, что я не могу сдержать улыбку. Мой взгляд падает на его губы, и он слегка наклоняет голову, словно хочет поцелуя, но не собирается требовать его.

— Валентина… — шепчет он, его голос звучит умоляюще.

Я сокращаю расстояние между нами и притягиваю его ближе, мои губы находят его. Он стонет, охватывая мой затылок, его пальцы вплетаются в мои волосы, а крепкая хватка выдает отчаяние. Ему хочется меня с такой силой, что это никогда не перестанет сводить меня с ума. Никто и никогда не заставлял меня чувствовать себя настолько желанной, как Лука.

Его язык раздвигает мои губы, и он целует меня медленно, глубоко, вкладывая в прикосновение не только страсть. В его поцелуе — молчаливые обещания, которые он не осмеливается произнести вслух.

Он глухо выдыхает, когда моя рука скользит под его футболку, пальцы пробегают по рельефу его пресса. Я тяну ткань вверх, и он сам помогает мне избавиться от нее. Из груди вырывается едва слышный вздох, когда передо мной предстает его тело.

— Нравится то, что видишь? — пробормотал он, голосом, густым, как грех.

Я киваю, и он хватает меня за талию, взгляд разгорается, когда он усаживает меня на кухонный стол и раздвигает мои ноги, нетерпение вспыхивает в его глазах.

— Ты сводишь меня с ума, Валентина, — его голос срывается на низкий хрип. — Заставляешь вести себя так, как я никогда не думал, что способен. Что ты со мной делаешь?

Мои ладони скользят вверх по его груди, пока пальцы не переплетаются у него на затылке.

— Ты так же сводишь меня с ума, — признаю я, обхватывая его ногами.

Я слишком слаба, когда дело касается Луки, и он это прекрасно знает.

— Рядом с тобой я с трудом узнаю себя.

Его губы зависают в миллиметрах от моих, и он усмехается, касаясь уголка моего рта.

— Хорошо, — шепчет он. — Я хочу обладать той частью тебя, которая никогда не достанется никому другому.

Он задерживает дыхание, его голос срывается на низкий рык.